Наш Современник, 2004 № 10

Однако, наблюдая, что происходит в остальном “цивилизованном мире”, с полным основанием можно утверждать: спекулятивный и криминальный бизнес в России — это вирус, занесенный с мирового рынка.

Просто на российской почве, долго охраняемой авторитарным режимом и лишенной иммунитета, он развился в эпидемию, которая грозит убить страну и народ. Важно понять, что та же болезнь развивается во всем мире, и в первую очередь — в цитадели планетарной финансовой империи, в США. Ее заметили давно. В начале ХХ века писали, например, о нарастающем паразитизме, о загнивании, о рантье. В будущей экономической науке — в экономии в широком смысле, необходимо поэтому будет вводить новый показатель ее здоровья: степень свободы от паразитизма наряду с показателями отно­шения к природе и биосфере в целом, включая человека.

Дело, однако, не только в экономической науке, но и в объективном ходе процесса глобализации. Под влиянием научного и технического прогресса, новых открытий в системах коммуникаций и информатике финансы оказались в особенно благоприятном положении. Финансы обособляются. Они не только становятся независимыми от сферы производ­ства, но навязывают свою волю и логику развития всему экономическому организму планеты. И даже общественной жизни народов!

В результате нарастает открытый и скрытый паразитизм. Финансист К. Гольдфингер резюми­ровал новейшее явление так: “Финансы теперь сводятся к инфор­мации. Новые деньги — это информационные деньги” [12] 12

. Наступила эпоха гипертрофии финансов. Финансовые империи оторваны от производ­ства реальных материальных ценностей. Очевидна поэтому иллюзорность суверенитетов, демократий, погони за иностранными инвестициями. Поли­тики в странах СНГ часто живут в нереальном мире.

Вернемся, однако, к гипертрофии финансов. Д. М. Кейнс считал опасным, если финансовые потоки сравняются со стоимостью обмена реальными товарами и услугами. В его время соотношение было таковым: 90% — товары и услуги и 10% — потоки капиталов. Буквально за четверть века финансовая сфера воспалилась и превратилась в летучие геофинансы. Это создает нестабильность в самих основах мирового хозяйства. Деньги и целые состояния стало легче делать из воздуха в виртуальном мире, посредством нематериальных и непроизводственных операций, сидя за компьютером и спекулируя, чем в реальном производстве товаров и услуг.

Спекулянты повсеместно, а не только в России, берут верх над “старомод­ными” производственниками. Производственные компании, чтобы выжить, создают особые службы для спекуляции на денежном рынке. Одна холдинговая компания как-то сообщила, что имеет 200 биржевых маклеров, которые приносят доход, равный прибыли, создаваемой 15 тысячами производ­ственников. Это показатель тирании финансовых спекулянтов. В такой обстановке, конечно, бессмысленно говорить об экономической эффек­тивности.

В России эта проблема особенно остра. Пока не наведут порядок в финан­­совой сфере, производство будет падать, его мощности будут разворовываться, деньги переводиться за границу, а безработица расти. Вслед за дефолтом 17 августа 1998 года будут повторные дефолты и в итоге великие финансовые крахи.

Паразиты заедают здоровый организм. Он хиреет, нарушаются жизнен­ные функции. Денежный рынок работает на транснациональный капитал за счет национальных экономик. Продажа предприятий за бесценок иностранным холдинговым компаниям обычное явление. Центральные банки уже не способны что-либо противопоставить международным спекулянтам. Французский экономист Доминик Пилон считает, что “официальные резервы центральных банков крупных промышленных стран (а это главное средство защиты валют) составляют не более чем однодневные трансакции на денежных рынках” [13] 13 . Спекулянты как дамоклов меч нависли над национальными хозяйствами.

Этой космополитической армией беспощадно правит мировая финан­совая олигархия. Исследование МВФ показало, что 30–50 банков контро­лируют все денежные рынки мира, весь обмен валют и все ключевые валюты.