Наш Современник, 2005 № 10

В год шестидесятилетия Победы над гитлеровской Германией и всеми силами фашистской Европы журнал «Новая Польша» (впрочем, как и вся польская пресса) особенно много слез пролил по поводу преследований, которым в 1944–1945 годах подвергалось командование и солдаты Армии Крайовой. Эти «преступления» советской власти в сегодняшней Польше считаются «знаковыми», «сакральными», по поводу которых нельзя сомневаться, точно так же, как по поводу Освенцима и Катыни.

«Сразу же после того, как линия фронта перемещалась на Запад, бойцов АК разоружали и арестовывали», «семнадцать тысяч бойцов АК были отправлены в лагеря. Для них это было потрясением».

(Из статьи «Интернированные союзники» Петра Мицнера,

«Новая Польша», № 2, 2004 г.)

«Было и уничтожение „освободителями“ во второй половине 1940-х партизан Армии Крайовой (…), репрессии, Сибирь — в общем, нормальное построение советской власти» —

эта издевательская реплика по отношению к «освободителям» принадлежит члену правления российского общества «Мемориал» некоему А. Черкасову («Новая Польша», № 3, 2005 г.)

«Кремлёвские советники порочат память Армии Крайовой — самой многочисленной партизанской армии Европы».

(«Тыгодник повшехный», 27.03.2005)

И такого рода истерические стенания — в каждом номере «Новой Польши».

Действительно, Армия Крайова была достаточно многочисленной и хорошо организованной силой. И по советским, и по польским источникам, её подпольная сеть насчитывала от 250 до 400 тысяч человек. Но как она сражалась с немецко-фашистскими оккупантами, как она защищала свой народ? Она исходила из концепции «двух врагов» — Германии и России, которая сводилась к тому, чтобы, как любило говорить командование АК, «стоять с оружием у ноги». Это тактика была один к одному похожа на тактику наших союзников, о которой вице-президент США Гарри Трумэн сказал так: «Пусть немцы и русские как можно больше убивают друг друга». Но цинизм, естественный и понятный для союзников, на земли которых ни разу не ступила нога гитлеровского солдата, на практике оказывался самоубийствен для «расово неполноценного» польского народа, обречённого на уничтожение. Тем не менее поляки не торопились открывать «второй партизанский фронт», и «Информационный бюллетень» Главного штаба Армии Крайовой 1 октября 1942 года так комментировал развернувшееся Сталинградское сражение:

«Ад на Волге. Битва за Сталинград приобретает историческое значение. Очень важно и то, что колоссальная битва „на великой реке“ затягивается. В ней взаимно уничтожают себя две самые крупные силы зла».

Кощунственно иронизируя над нашей сверхчеловеческой стойкостью на «великой реке», поляки мистическим образом спровоцировали зеркальную ситуацию, которая возникла через полтора года: Варшавское восстание! А почему не увидеть связи между этими судьбоносными событиями? Висла — тоже «великая река». Руины Варшавы ничем не отличались от сталинградских руин. «Ад на Волге»

стал «адом на Висле». И все-таки великое отличие есть: в Сталинграде, вскинув руки вверх, из развалин вышел фельдмаршал фон Паулюс, а в Варшаве в той же позиции (Hдnde hoch!) перед эсэсовским генералом фон дем Бахом возник высокородный шляхтич граф Бур-Комаровский. Вот так история мстит тем, кто пытается осмеять её.

Когда в начале 1943 года наши войска добивали и брали в плен последние части армии Паулюса, идеологи АК отнюдь не радовались нашей победе, но оплакивали судьбу оккупантов:

«Страдания солдат, участвующих в боях в морозы и пургу, лишённых поставок продовольствия и оружия, без медицинской помощи, в открытой степи, ужасны. С нашей стороны было бы несправедливо, если бы мы не подчёркивали исключительную моральную выносливость остатков армии Паулюса…».