Наш Современник, 2007 № 07

свои имена, которые я так и не разобрал. Тот, что в безрукавой тельняшке и накачанный, как Сталлоне, пытался мне что-то сказать, показывая на стол, но не смог, получилось сплошное, не закончившееся ничем заикание.

- Он говорит: угощайтесь, чем Бог послал, - перевел Андрей. Заика радостно закивал. Мы выпили, закусили.

- Что с ним? - спросил я.

- Контузия. Я удивился:

- Где это так угораздило?

- В Чечне, - сказал Андрей и поднял стакан. - Давайте, парни, выпьем за то, чтоб они сдохли!

Мы выпили. Я спросил запоздало:

- Ты о ком, Андрюша? Кто должен сдохнуть?

- Красивые девушки, - засмеялся тот. - Была одна старая книжка, автора не помню, там, на южном море, у довоенных еще мальчишек был такой тост: "За красивых девушек, чтоб они сдохли".

- Красивыми женщинами вымощена дорога в ад, - сказал черноусый верзила, показывая на заику. - У него слишком красивая была - не дождалась, собака, пока он по госпиталям валялся.

Заика что-то добавил на непонятном своем языке. Лысый рыжий очкарик вдруг промычал:

- Сволочи!

- Так их, Коля, баб продажных.

- Да нет. Начальнички наши свиньи, вот кто! Напьюсь, блин, и пошли они все на хер! Наливай, майор.

Андрей потянул меня покурить, мы вышли в тамбур. Не простыть бы разгоряченным: хотя еще начало ноября, а морозит уже крепко к ночи.

- Вы кто? - спросил я Андрея, прикуривая. - Омоновцы?

- Берите выше, - усмехнулся он. - Ладно, от вас ничего не скроешь - все равно, если приспичит, от общих знакомых узнаете. Из конторы мы.

- Какой такой конторы?

- Глубокого бурения.

- А, понял, - догадался наконец я. - А сейчас куда?

- В санаторий. На реабилитацию. После Грозного.

- Крепко досталось?

- Не то слово. Мы сутки отстреливались в Доме правительства до последнего патрона, а подмоги все не было. Ладно, хватит об этом. Николаю сейчас хуже всех.

- Почему?

- С нами в том бою его не было. Он выполнял какое-то особое задание - шел в одиночку через всю Чечню. Попал в переделку. Вырвался. Выпрыгнул в окно из горящего дома, но без энной суммы казенных денег. Сгорел в пожаре бумажник вместе с бушлатом. Вот и клянет теперь генерала.

- За что?

- Разорался генерал, когда вернулись. Разгильдяем обозвал, на счет велел поставить. А какая у нас зарплата? У него трое по лавкам, жена больная. Генерала бы самого туда! Сволочь!

Мы пили всю ночь. Пели. Играли в карты. Черноусый великан плакал.

- Я напишу про вас, ребята, - обещал я. - Вернетесь, встретимся еще и напишу.

- Напиши, Михалыч, - обнимал меня Гришаня-майор. Заика радостно кивал.

Через полтора месяца я позвонил Андрею домой.

- Никаких писаний, - сказал он. - И, пожалуйста, забудьте, о чем мы тогда говорили.

"Интересно, - думал я теперь, пытаясь уснуть, - как бы они себя вели, если бы поручили им с нами работать? А может, их никого в "конторе" уже и нет? Хотя какая тебе разница: бывших чекистов не бывает - они или есть, или их нет".

3 марта.

Позвонил дознавателю, майору Петровичу.

- Мы не нашли оснований, - сказал он, - для возбуждения уголовного дела. Но последнее слово за прокуратурой.

Хороший день. Вот и маму сегодня выписывают - она освоила костыли, чему по-детски радуется. А солнце, какое сегодня огромное солнце! Совсем уже весеннее солнышко.

6 марта.

Давно я не видел Рому Осетрова таким возбужденным:

- Убили Тунгуса. Расстреляли из автомата, когда он выходил из казино.

- Версии есть?

- Основная - передел криминального рынка, будто бы заказали казанские. Но знакомые сыщики настроены на этот счет скептически - убийство, считают они, так и останется нераскрытым.

- Собери все, что есть, и в номер на первую полосу, - распорядился я.

Когда Рома вышел, я посмотрел на стул, на котором еще недавно сидел Тунгус. Закрыл глаза и увидел его: белая рубашка без галстука, дорогой шевиотовый костюм, широкое монгольское лицо, скрытая сила в каждом движении.

10 марта.

Позвонил Петрович, дознаватель:

- Прокуратура вернула дело. Я должен снова вас допросить.

- С чего это вдруг?

- Откуда мне знать? Приезжайте в десять. Приехали вместе с адвокатом. Майор был мрачен и зол:

- Совсем они там охренели! Что, мне делать больше нечего?

- Петрович, успокойся, - сказал Семен Абрамович, - твое дело служивое: сказать "есть" и выполнять.

- Тогда так. Требуют копию приказа или распоряжения о порядке приема и хранения подарков. Нужна также справка из бухгалтерии о том, уплачены или нет налоги…

Пришла очередь возмущаться мне:

- Какие налоги? Пришли пьяненькие омоновцы, сунули в подарок финку, что мне, их вон надо было гнать?

- К тому же, - добавил адвокат, - следует иметь в виду, что это не государственное учреждение.

- Понимаю, - буркнул майор, - дело выеденного яйца не стоит.

В общем, побеседовали. Когда вышли на улицу, Семен Абрамович тронул меня за рукав:

- Не спешите, покурим на свежем воздухе.

Какой к черту свежий воздух? И не курю я вовсе - давно бросил. Но послушался адвоката, остановился, уловив в его голосе нечто такое, что не терпит посторонних ушей.

- Кому-то вы крепко дорогу перешли, - сказал Семен Абрамович, закурив. - Не припомню, чтобы по таким дурацким поводам дела возвращали.

- Думаете, на прокуроров давят?