Наш Современник, 2007 № 07

Какая-то старушка с бидоном, на вид лет шестидесяти, когда он еще сидел на асфальте ни жив ни мертв, все сокрушалась, что уже среди бела дня хулиганы что хотят, то и делают - дожили. Тулипин помнил, что все время твердил: "Да все нормально, все нормально". Как только перестала идти кровь, он поднялся и соврал старушке, что живет "в этом доме". Она, ругая милицию, ушла. Тулипину и в самом деле до дома было рукой подать. Он шел с единственной мыслью, что впереди - дом.

Открыв дверь, Тулипин бросил портфель на пол, прошел в комнату не разуваясь, повалился на софу и почти сразу уснул.

Разбудил его голод и ощущение, что он где-то в сугробе, ему мучительно холодно, он все выбирается наверх, все выбирается и никак не может найти тепло.

Проснувшись, он по привычке посмотрел на часы. Ему вспомнились когда-то давным-давно сказанные матерью слова: "Когда спишь днем - всегда чем-нибудь укрывайся, а то замерзнешь". Тулипин снова посмотрел на часы: когда же придет мать? Еще долго - она приходит в половине шестого.

Тулипин пошел на кухню, поднял холодную крышку кастрюли, увидел щи. Сейчас поесть эти щи - больше ничего не надо. Он даже не стал заглядывать в другие кастрюльки. Зажег газ. Как хорошо смотреть на синие, чуть подрагивающие язычки пламени. Тулипину не хотелось уходить от этих язычков, и только почувствовав, что все равно замерзает, он вспомнил про горячую воду - ее можно пустить большой струей и греть в ней руки. Тогда быстро станет тепло.

Тулипин сел на край ванной, а воду пустил в раковину и подставил руки. Какая благодать! Он смотрел чуть увеличенными, бессмысленными глазами на руки, от которых тепло расходилось по всему телу. Он как бы прислушивался к этому теплу, забыв про все на свете.

Тулипин согрелся, и теперь вода казалась слишком горячей. Он пустил немного холодной и смыл кровь. На кухне щи уже булькали. Он налил себе

до краев и стал остужать. Ел он в неудобной позе, но совсем не чувствовал, что неудобно. Наевшись, Тулипин увидел, что в тарелке оставалось еще порядочно. "Куда же их теперь? В раковину? Не рассчитал". Он вылил щи в раковину, вымыл тарелку, стер со стола маленькую розовую лужицу и снова посмотрел на часы. Ему очень хотелось, чтобы мать пришла как можно быстрее. Дом без матери совсем не дом. Тулипин представил ее в новой юбке и кофте, в которых она ходила на работу, и ее лицо, конечно, лицо… Он подумал, что мать почти не состарилась, она и через десять лет будет такая же. Тулипин обрадовался. Он очень хотел, чтобы мать была с ним всегда и чтобы она никогда, никогда не старилась!

Вот он уже, наверное, в сотый раз посмотрел на часы: ровно пять. Он не выдержал и подошел к окну, из которого всегда можно было ее увидеть. В продолжение всех тридцати минут Тулипин смотрел не отрываясь на двор. Прошло пять минут свыше заветного времени, а мать все не появлялась. Ту-липин смотрел на мужчин и женщин, на детей, стариков, и ему казалось, что мать придет через час, через два часа, и эта мысль приносила ему страдание.

Но вот он увидел мать, пересекавшую двор, подходящую к подъезду, и в мгновение ока оказался у двери, сел на тумбочку в коридоре, чувствуя себя счастливым. Он слышал, как хлопнула дверь подъезда, отдаваясь эхом в девятиэтажном колодце с лестничными площадками и ступеньками, неторопливые шаги матери, и ему не хватило терпения, он вышел на лестничную площадку - только бы поскорее увидеть мать.

- Мама!

- Ждешь меня?

В коридоре, пока мать раздевалась, он стоял рядом и не мог отойти даже на два шага в сторону - рядом с матерью так хорошо на свете!

- Ну что, как дела? - улыбнулась мать.

- Хорошо, - ответил он совершенно легко и искренне.

- Давай чего-нибудь поедим. Что-нибудь есть в холодильнике? Щи остались?

- Остались. Только я не буду - я просто посижу с тобой.

- Опять "просто посижу". Ведь худущий!

- Я не хочу, я посижу. Я съел два половника и картошку.

- Ну почему же ты такой худущий тогда, а? Куда же в тебе все девается?

- Ну, мам.

- Сиди, раз не хочешь.

- Сегодня хорошее кино будет - "Женщины".

- Старые фильмы всегда хорошие.

Мать ест. Ему очень хорошо и тепло смотреть, как ест мать. Он ничего не говорит - только чуть-чуть улыбается.

- А это мы сейчас съедим с вареньем!

Мать достает из холодильника мороженое в коробке.

- Как же ты его положила? Я не видел.

- Надо уметь!

Тулипин уже сам не знает, отчего так ему хорошо. Он всегда любил мороженое с вареньем. Конечно, можно и самому купить мороженое, но это совсем уж обыкновенно. А так, как сейчас, - очень хорошо.

Мать разрезает большое мороженое на половинки, достает из холодильника варенье. Варенье густого красного цвета мешается с белым, уже чуть подтаявшим мороженым и становится нежно-розовым, очень вкусным.

- Сластена, - смеется мать. - Ой, какой сластена!

- Да уж не такой, как ты.

Тулипин ест и часто поглядывает на мать. В эти минуты, когда мать дома и он знает, что они будут вместе до позднего вечера, а вот сейчас так здорово сидят за столом, от всего этого становится необыкновенно легко на сердце. Оно бьется ровно, спокойно, разгоняя по груди тепло.