Наша общественная жизнь

Прилетали, в роще толковали.Разумеется, толковали чепуху:— Эх, беда теперь нам, птицам смирным,Смирным птицам, утицам залетным,На земле житья совсем не сталоПтице смирной, птице перелетной.Полетим мы, птицы, на болота,На болота, дальние озера;В камышах повьем мы, птицы, гнезда,

В камышах, туманах непроглядных (?)…Будем, птицы, плавать по затишьям,По затишьям, по озерам тихим;Повыведем, птицы, деток малых,Лебедяток да утяток серых;Пролетим мы, птицы, над полями,Над полями, хлебными полями,Проживем мы, птицы, за людями,За людями, сельскими людями.

Из-за моря птицы прилетали,Прилетали, в роще толковали.

Ф. Берг.

Какова поэзия! Хорошо, что все это не взаправду написано, хорошо, что все это изображено с язвительною целью представить верную характеристику «Времени». Нам даже не безызвестно продолжение этой диковинной пьесы, которое, однако ж, не помещено во «Времени». Вот оно:

Так и Достоевских пара и с КосицейЦыркают: беда нам! ах, беда нам, птицам!Мы ли, птицы-птицы, смирно не живали,Смирно не живали, в роще толковали,В роще толковали, смирно не живали,

Смирно не живали, в роще толковали;Плавали в затишьях да в озерах тихих,Страховых плодили да Косицят серых,Косицяток серых, Достоевских белых,Смирно поживали, в роще толковали,В роще толковали, смирно поживали,Смирно поживали, в роще толковали…И так далее: помнится, листа два есть.

Подобно этим бедным птицам, «Время» почему-то встревожилось. Все ему кажется, что кто-то его притесняет, кто-то хочет утянуть у него пару подписчиков. Кто тебя, душенька? кто тебя ушиб? топни, душенька, топни ножкой!

Вы ошибаетесь, «Время»: никто вас не ушиб. Никто вас не притесняет, никто даже не думает об вас. Занялся было вами одно время «Современник», предполагая, что из вас может что-нибудь выйти, но теперь, вероятно, и он оставит это занятие. Очень уж употребляете во зло то внимание, которое вам оказывается.

Что вы сказали такого, что можно было бы уловить и формулировать, по поводу чего можно было бы вооружаться против вас? Ничего вы такого не сказали. Что вы такого сделали, что можно было бы назвать каким-нибудь именем? Ничего вы такого не сделали.

Вы сидели, птицы, в роще толковали,В роще толковали, смирно поживали,Смирно поживали, в роще толковали,В роще толковали, смирно поживали…

Вся ваша деятельность за два года ограничилась тем, что вы открыли каких-то «свистунов, свистящих из хлеба, и подхлестывающих себя маленьким кнутиком рутинного либерализма». Это самое ясное из всего, что вы сказали. И вы думаете, что кого-нибудь этим обидели?

Кого вы обидели? кто заявлял вам об обиде? По поводу чего вы объясняетесь и извиняетесь? На основании каких резонов, с какого права, с чьего разрешения вы приплели Чернышевского и Добролюбова в эту грустную повесть ваших самолюбивых тревог? Да скажите же, скажите, кто жаловался вам на обиду?

Может быть, вам жаловался Иван Федорыч Шпонька? Может быть, вами уязвлен титулярный советник Поприщин? Или вы подпустили обиняка Ивану Никифорычу Довгочхуну? Или вы спорите и разговариваете с покойником Булгариным? Так вы так и объявляйте, что вы именно Шпоньку обидели, а не заигрывайте с какими-то незнакомцами, которые, быть может, и не знают об вас!