Наша Рыбка

Я чуть не подпрыгнул – передо мной восседала троица явно из фантастического мира. Женщина-бобр, мужик, похожий на плешивого уездного чиновника из русской классики, и эта девчонка с разноцветными глазами!

Девушка, поглядев на нас ровно столько, сколько мне требовалось, чтобы рассмотреть ее глаза, вернулась к чтению журнала, лежавшего у нее на коленках. Толстая тетка все вытирала лицо и толкала ее рукой, длинный сосед слева безмозгло хлопал белесыми ресницами. Эта троица надолго завладела моим вниманием, поэтому, прослушав объявление нужной станции, но узнав ее по вестибюлю, я рванулся к выходу, когда двери почти закрылись. «Брянск», – прочел я на стекле послание, оставленное полицейским, и тут меня поймал за рукав куртки Петя.

– Мы не выходим? – удивился я.

Петя покачал головой и покосился в сторону разноглазой девушки, которая, как мне тогда померещилось, еле сдерживала улыбку.

Я остолбенел. За окном проехал заснеженный ноябрьский пейзаж, и поезд повез нас прочь от «Измайловской».

Я чувствовал себя странно. Пытаясь разгадать, что задумал этот идиот, а точнее, пытаясь убедить себя, что он совсем ничего не задумал, я смотрел себе под ноги, и во мне возобновили борьбу два противоположных начала: первое из них тянулось ко всему хорошему и светлому, второе – к тайному, желанному и нежеланному одновременно, к запретному, неправильному и оттого очень забавному.

* * *

Теперь мне следует отвлечься и объяснить вам, почему поведение Пети привело меня в ступор.

В моем блоге нет ранних записей на эту тему, но я с уверенностью могу сказать, что наше безумство началось не так давно и тогда я еще не решил, как сам ко всему отношусь. Возможно, вы сейчас подумаете, что я говорю о какой-то страшной тайне. Верно, это тайна, но она не такая уж и страшная. Мы не делали ничего преступного. Просто наш секрет касался той стороны жизни, о которой не принято никому говорить.

Впрочем, пока вы не подумали о чем-нибудь совсем… ну, мерзком – вроде того, что мы были маньяками и поджидали маленьких девочек в Битцевском парке, – я расскажу, с чего все началось. Оставлю на время мой древний пост про незнакомку с глазами разного цвета и вернусь к нему позже.

Мою девушку звали Иришкой, она была милым созданием с пухлыми губками и отработанным наивным взглядом. Еще она была моей первой настоящей любовью, поэтому я отчаянно из-за нее страдал. Сейчас мне уже трудно в это поверить, и, глядя на наше общее фото, хочется спросить: «А что это за безобидное ничтожество рядом с блондинкой?». Ой. Это ведь я…

О, вот я и нашел точную дату, которая перевернула все вверх дном и начала цепочку событий, заставивших меня седьмого ноября проехать мимо станции «Измайловская». Я только что листал свои записи в блоге и наткнулся на эту: «24 сентября. Был на дне рождения Вадика…». Да, двадцать четвертого сентября я пришел на день рождения своего друга Вадима один. Настроение было плохое, еще когда я даже не добрался до нужного этажа. Я механически передвигал ногами, поднимаясь по ступенькам, вдыхал сырой запах подъезда и с каждым шагом все сильнее хотел развернуться и побежать обратно. Мысли крутились вокруг Иришки, вокруг нашего последнего телефонного разговора. Я был подавлен. Чувствовал себя обманутым неудачником, каким-то жалким придурком. И да, я пытался быть злым. Так легко быть злым, когда тащишься один по вонючему подъезду! Мне хотелось чего-то от нее требовать, хотелось силой заставить ее обращаться со мной нормально, мне хотелось много всего, но я приближался к двери квартиры, за которой уже началось бурное веселье, и надо было изображать полное отсутствие проблем.

До меня доносились громкие голоса, по интонациям я понял, что разгорелся спор.

– Здорова! – При этом Вадик, открывший мне дверь, выглядел донельзя веселым. – Вечно ты тормозишь! Два часа назад ждали!

В прихожей стоял отчетливый душок не стиранных носков вперемешку с одеколоном именинника.

– С днем рождения.

– А где Иришка? – вместо банального «спасибо» отозвался Вадик. Такт не был ему присущ.

– Не смогла приехать, но передала тебе привет.

– Не смогла? Что это за дела у нее такие?

Ответ он не дослушал, понимая, что сказать мне совершенно нечего, и вразвалочку пошел в комнату, где царил настоящий хаос. Я был в таком состоянии, что, ляпни Вадик что-нибудь еще, мог бы убить его, но он потерял ко мне интерес и вернулся к прерванной перепалке с остальными гостями.