Наша цель

Открываю глаза и встречаюсь с его взглядом. Даже если он знает, о чём я думала – мне не стыдно. Я скучала по нему каждую секунду своей жизни даже тогда, когда только смотрела на него на поле. Он не знал о моём существовании, но это лишь временно, после, он заполнил каждую одинокую клеточку и день моей жизни без него.

– Мы идём?

– Идём, – киваю, но не знаю, правильно ли будет то, что я хочу сделать.

Выхожу из-за стола и делаю шаг к нему. Рука трясётся, и я борюсь с этой дрожью. Медленно её поднимаю и жду разрешения, на что Том едва заметно кивает. Прохожусь пальцами по его волосам, вспоминая забытые чувства, и делаю так, как всегда, любила: бунтарство и небрежность, которые идут ему. Как бы ни хотелось, но хватило одного движения, чтобы всё сделать, за что я мысленно себя ругаю, ведь могла потянуть. Но перед смертью не надышишься.

– Так лучше, – отступаю я, роняя руку, но он ловит её в воздухе и целует запястье.

На секунду, я задерживаю дыхание, а после давлюсь воздухом. Каждая клеточка внутри дрожит, а бабочки внутри порхают так, что перед глазами застывает туман, который не желает рассеиваться.

– Идём за вдохновением, – Том посылает мне легкую улыбку и отпускает руку.

Открыв дверь, он ждёт меня. На ватных ногах выхожу из кабинета, также дохожу до лифта, и когда двери открываются, я не сразу понимаю, что нужно шагнуть в кабину, но ладонь Тома, которая ложится на поясницу, помогает сделать шаг, подтолкнув моё остолбеневшее тело вперёд.

Из транса я выхожу примерно тогда, когда кто-то стукается о мое плечо, пролетая мимо на всех парах. Глазами нахожу Радио Сити Холл и поворачиваюсь к Тому, который прокладывает путь для нас.

– Мы идём на концерт? – спрашиваю я.

– Не совсем… ну, почти.

Когда Том заворачивает за угол тусклоосвещённого коридора и открывает дверь, перед глазами темнота. Абсолютная кромешная темнота, из-за чего я оглядываюсь назад, но дверь закрывается, и силуэт Тома растворяется во мраке. Единственное, что помогает понять его местонахождение и присутствие рядом – парфюм и жар тела, хотя последнее я скорей всего выдумываю.

– Я не понимаю, – шепчу я.

– Это экскурсия, Алекс.

– Как я могу что-то увидеть, если тут темно?

– Ты должна чувствовать. Это экскурсия в темноте.

– Я всё равно не понимаю.

– Сейчас Вы всё поймёте, – внедряется третий голос, принадлежащий женщине или девушке, из-за чего я вздрагиваю на месте и хватаюсь за сердце, чуть ли не роняя его к ногам. – Эта экскурсия поможет вам лучше ориентироваться в темноте. Вы подключите обоняние, осязание, слух и вкус. Всё, что требуется – убрать зрение, и сейчас его нет. Представьте, что вы не можете видеть, просто чувствуйте.

– Я уже чувствую, – не скрывая иронии, говорю я.

– И что?

– Страх.

– Это первое, что ощущает человек, когда его заключают в пространство без освещения. Тут мы видим все наши страхи, но они всего лишь в голове. Мы придумали их сами. Тут пустота и Вы.

– Это ещё страшней.

– Страшней всего?

– Да.

– Почему?

– Не чувствовать ничего – это и есть пустота. Этот значит не существовать вовсе, либо быть без души.

– Для всех она означает разное. Если для Вас страшней всего ничего не чувствовать, то для кого-то это лишний повод отдохнуть от внешнего мира. Всё зависит от того, под каким углом смотреть.

– Дуглас, если ты меня тут кинул, я найду выход и убью тебя, – бурчу я, обнимая себя руками.

– Я никуда не ушёл, – сообщает Том, и в его голосе слышится улыбка. Я точно уверена, что это она.

– Даже не думай смеяться, иначе я тебе двину… в темноте.

– Я не смеюсь.

– Я слышу улыбку в твоём голосе, ты не обманешь меня.

– Хорошо, – соглашается Том, предварительно издав смешок, на что я морщусь, но он этого наверняка не видит.

Через секунду, его рука находит меня и цепляет за локоть, после чего он проводит ей дальше и находит мою ладонь, сжимая её в своей. Я чувствую его поддержку и заряжаюсь уверенностью, но холодок продолжает бегать по спине. И причина одна: я боюсь темноты. Не той, где что-то видно, а той, где становится дурно, ведь перед тобой нет ничего – чернота и пустота. Тьма. В голову, словно по стартовому сигналу, внедряются все страхи, начиная с простых, завершая не реальным. Ты словно погружаешься в котёл с неизвестностью. Закрой глаза и открой, и перед тобой возникнет какой-нибудь мертвец из фильмов ужасов типа астрала; за плечо дёрнет существо; на голову свалится люстра, и сам граф Дракула снизойдёт на твою шею, и ещё тысячи историй в моей голове. В основном, все мои страхи связанны с потусторонним миром. Дайте возможность, и я раскручу целый сюжет для будущего фильма ужасов.

– Как Вы тут ориентируйтесь? – спрашиваю я.

– У меня плохое зрение, но тут я знаю всё наизусть.

– Извиняюсь… но Вам не страшно?

– К этому привыкаешь. Плюс, мне достаточно света снаружи, чтобы не ощущать его внутри.

– Мне бы Ваш энтузиазм, – выдыхаю я, – я боюсь темноты.

– Вы даже не представляете, сколько человек в мире страдает никтофобией. Она занимает второе место в мире по фобиям.

– А первое?

– Арахнофобия.

– Фу, ненавижу пауков.