Наше дело правое

— Тогда слушай, Божко, и запоминай, хоть это и странно. Завтра мы сперва верх будем брать, но потом турки начнут одолевать нас. Отец твой и братья погибнут — вечная им память. Но ты, младший Югович, ты останешься дольше других. Господом нашим тебя заклинаю — не спускай глаз с царя, не давай ему вперед выезжать. Мало ли что? Вдруг конь его в яму провалится? Не должен царь попасть в лапы к нехристям. Сделаешь?

— Сделаю, брат. Как не сделать? Будет царь в целости и сохранности. На шаг от него не отойду, пока живой.

* * *

Снова Милош Обилич с вопросом:«Так, Иване, побратим любимый,

а скажи мне, где шатер Мурата?Я поклялся нынче Лазарь-князю,что зарежу самого Муратаи на глотку наступлю ногою».Но Косанчич говорит на это:«Ты в уме ли, побратим любимый!

Ведь шатер тот сильного Муратапосредине табора поставлен;если б крылья ты имел сокольи,если б рухнул из ясного неба,твое мясо перья б не подняли».

Взошло солнце алое. Началась снова битва великая. Столкнулись два войска могучих. Железо входит в плоть живую, ломаются древки, звенят щиты, ржут кони. Видов день станет самым великим днем Сербии. Выезжает князь Милош на поле. Горят глаза его огнем, сияет меч острый на солнце — худо будет врагам. А сам думает: «Нет, Баязид, поспорим мы с твоею судьбою. Негоже князю Београдскому оружие пред нехристями складывать. Быть мне проклятому вовеки, если не вырву победы у врагов наших. Руки отрубят — так зубами вырву». Дерется Милош отчаянно, хочет пробиться к шатру султанову, да не может турок одолеть — слишком много их. Тут бросает он взгляд по левую руку и видит — тронулись верблюды вперед. Не послушал Якуб ни брата своего, ни отца. Осеняет тут князя Милоша. Кличет он конников своих, говорит им:

— Братья мои! Сослужим службу царю православному! Поскачем лоб в лоб на верблюдов, а когда близко будем — застучим мечами о щиты что есть мочи. Верблюды шума того испугаются — побегут и своих затопчут.

Выехали конники Милоша против верблюдов, стучали они мечами о щиты что есть мочи. Испугались верблюды, порвали постромки и заметались, топча своих и чужих. Налетел Милош на Якуба, вышиб его из седла буздованом.[38] Сын султанов в пыль упал мертвый, изо рта его кровища хлещет — видать, и вправду судьба ему быть убитым на поле Косовом. Наступают сербы. Уже шлет воевода Влатко своему господарю весточку победную. Рубит князь Милош турок направо и налево, вот и шатер султана. Янычары стоят насмерть — только разве ж остановить судьбу? Один князь к шатру прорывается, въезжает в него на коне. Не ждут его здесь. Отроки все разбежались, сам Мурад за подушками прячется. Спешился Милош, приколол халат султанов копьем к трону да рассек ему нутро поганое одним ударом кинжала — от брюха до бороды. Видать, и Мураду не миновать судьбы, раз второй раз помирает он одной и той же смертию. Набежали тут турки, князя схватили, поднять на копья хотят, но знает дело свое Баязид, не отдает князя.

— Что, светлый князь, все еще не веришь мне?

— Разве таким, как ты, можно верить?

Но чу! Что на поле Косовом деется? Куда Вук Бранкович подевался? Ищут Вука на поле боя, ищут войско его — ан нету их. Предал-таки Вук своего господаря. Нет ему теперь прощения. Увел он войско свое, и босанцы с албанцами следом разбежались. Ухмыляется змей-Баязид:

— Предал тебя брат твой. Да и как ему было не предать? Обозвал ты его в сердцах предателем, а он всего-то хотел править Сербией да монету свою чеканил — разве ты того ж не хочешь?

— Но убийц он ко мне посылал!

— О светлый князь! Ты слишком доверчив и прям. Откуда известно тебе, что он послал их?

— Об этом сказано было в том письме.

— Ха! Сам я писал его. Сам печать ставил. И сам подвел тебя к нему — иначе как бы ты получил его? И убийц к тебе я подсылал. Но не для того, чтоб убить, — рассмотрел я на тебе знаки моей судьбы. А побратим твой… Ждал ты зла от него — и дождался. Ушел он с поля в испуге, что все свои промахи на него вы возложите.