Наше дело — табак

- Семь тысяч долларов. Скажи, не слышал.

- Слышал.

- Посмотри, вокруг начальника вышки кто крутится. Один Кавказ. Скоро нам та смена придет, которая за семь тысяч поступала. Ты думаешь, они такие деньги выкидывали за образование? Сейчас! Это вложение капитала. Отдал семь тысяч, за год работы их оправдал да еще лишние остались... Тогда уж лучше вообще милицию расформировать. Так что хрен с ними. Пусть рапорта пишут.

- Семь тысяч... Растут цены, -усмехнулся Ушаков.

- Это ж надо - семь тысяч баксов за поступление. - покачал головой Гринев. - Да по паре сотен за каждую сессию. И говорят, еще дешево. В Москве дороже... Василич, смотрю я на все это и жду...

-Чего?

- Когда проснусь. - Гринев поправил свой новый классный галстук и спросил: - А помнишь, как он в депутаты рвался?

- Помню.

Начальник высшей школы год назад собирался в депутаты Госдумы, принародно заявляя, что надеется на то, что за него будут голосовать сотрудники милиции и их семьи. Те самые детишки, которым он проходной балл в семь тысяч баксов влепил.

Старый немецкий особняк с новым евроремонтом, принадлежавший начальнику высшей школы, но записанный на какого-то его дальнего непонятного родственника, гордо возвышался в центре города рядом с коттеджами табачных королей и по стати, отделке и, главное, цене не слишком им уступал. Знай наших!

- Кто только эту сволочь начальником школы держит? - Гринев выматерился.

- Тот, кого он устраивает, - сказал Ушаков. - Кругооборот денег в природе.

- Деньги, деньги... Тьфу... Чего дальше будет, если все так пойдет... Меня одно успокаивает.

- Что?

- Что жить недолго осталось. Через год-другой на пенсию. А опера долго не живут. Треть в ящик играют в течение двух лет после увольнения. Сдохну, и пускай другие это дерьмо хлебают!

- Ну, тебя занесло...

- А!.. - Гринев хлопнул ладонью по столу.

- Кстати, пока тебя в Германию носило, тут новости появились.

- Грохнули кого?

- Похоже на то.

- И кого?

- Корейца и Ломоносова. Гринев присвистнул и произнес:

- Шамиль. Вот паскудник. Как он Корейца, бедолагу, достал-то?

- А черт знает. Наверное, кто-то продал.

- Да наверняка. - Гринев усмехнулся. - А знаешь, из этой всей шушеры мне Корейца единственного жаль.

- В нем что-то человеческое было, - согласился начальник уголовного розыска.

- Обаятельный был, гад. Не то что Шамиль - тварь холоднокровная. Как крокодил. Лежит в тине и людей жрет, к воде подходящих. Я надеялся, Кореец первым успеет.

- Не успел...

Зазвонил телефон. Ушакову трубку брать не хотелось - это наверняка губоповцы, опять будут ныть, что нужно отметить в сводках совместные мероприятия в рамках операции "Ураган". Но звонили настойчиво.

- Кто такой настырный? - Начальник уголовного розыска взял трубку. Слушаю, Ушаков.

- Лев Васильевич? - послышался чем-то знакомый сипящий голос. Говорить, похоже, собеседнику было трудновато.

- Он самый.

- Это Ан. Вы мне можете уделить несколько минут?

- Кореец, - удивленно произнес Ушаков. Теперь он узнал этот голос. Он действительно принадлежал Александру Ану.

- Нам надо встретиться. - Кореец закашлялся. - Вам это нужнее, чем мне...

- Подожди, дай подумать...

Глава 7 МЕНТЫ И БАНДИТЫ

Кореец очнулся, ощущая, как с трудом его душа возвращается в истерзанное тело.

Голова гудела. Тошнило. Казалось, он никогда не сможет заставить это вдруг ставшее чужим тело сделать хоть что-то. Но он сумел усилием воли разбить сковавшую его ледяную глыбу.

Он лежал в скрюченной позе в "хавире". Во рту был какой-то кислый противный вкус. Все вокруг было поломано.

- Ox, - простонал он, пытаясь подняться.

Не получилось. Черный водоворот начал засасывать его. Кореец собрал волю в кулак. На этот раз ему удалось приподняться на руках. Он уселся на полу, прислонился спиной к холодной стене, с которой обвалилась штукатурка и проступил кирпич.

Взрывная волна переломила крышку стола пополам, но стол спас Корейца.

В помещении было темно. В окно заглядывала будто обрезанная посредине луна, но она не могла разогнать мрака.

Кореец ощупал грудь - то место, куда врезала отлетевшая часть крышки стола, - но переломов, похоже, не было. С трудом достал зажигалку, щелкнул ею, извлекая колеблющийся язычок пламени. Слабого света хватило, чтобы в углу комнаты высветилась темная масса.

- Эх, Ломоносов, - прошептал Кореец, попытался встать на ноги, но не смог. Подполз. Ощупал тело своего ближайшего помощника и друга, уже сведенное трупным окоченением. Значит, без сознания Кореец пробыл долго. - Вот черт, - прошептал он.

Ломоносов мертв. Кореец, в отличие от многих своих коллег и конкурентов, имел слабость привязываться к людям, с которыми прошел огонь и воду, никогда не предавал их, по возможности прощал им слабости. А с Ломоносовым они воевали бок о бок с того первого дня, когда решили брать под контроль первые группы перегонщиков машин.

- Суки, - едва слышно прошептал Кореец. - Ответите. За все...

Самое удивительное, что в этой свалке в боковом кармане ветровки уцелел сотовый телефон. Пластик на крошечной синей коробочке дал трещину, но при нажатии кнопки матово-зеленым загорелось табло, по нему поползли цифры.