Наше дело — табак

Глушко после убийства Сороки нанял себе личную охрану и старался не появляться нигде без накачанных, с зарегистрированным пистолетом под мышкой здоровяков из частного охранного агентства "Питон". Но несколько дней назад отказался от нее: его стали раздражать провожатые, получающие деньги за безделье. Хотел, наверное, расслабиться. Вот и расслабился с восемью пулями в теле...

Часть II

ВОЗВРАЩЕНИЕ С ТОГО СВЕТА

Глава 1 ЗАКАЗУХА

- Смотри, что я нашел. - Гринев бросил на стол перед Ушаковым тонкую самиздатовскую, в серой обложке и на плохой желтой бумаге книжку. Называлась она "На ниве страсти". Автором ее значился некто Одуванчик.

- Это что за хренотень? - не понял Ушаков.

- Это мне агент принес, - победно заявил Гринев. - Раритет.

- Ничего не понимаю.

- Самиздат девяносто первого года. Записки гомосексуалиста. - Гринев пролистал книжку и зачитал отрывок, в котором автор, явно по собственному опыту, расписывал, какой кайф получал, когда братья-гомики брали его за ноги и как Буратино трясли с балкона на высоте четырнадцатого этажа.

- "Ощутил, как по моему телу расплывается блаженство. Это был экстаз!" процитировал Гринев.

- Стиль не ахти, - оценил Ушаков.

- А откуда ему взяться? Зарецкий пишет хреново.

- Это что, он написал?

- А кто же еще?

- Одуванчик, значит. - С некоторым интересом Ушаков пролистнул книжку с бесстыдными иллюстрациями. Брошюра вполне тянула на методическое пособие для молодежи, решившей посвятить свою жизнь светлому влечению к лицам одного с ними пола.

- Он еще тогда был не гомиком-депутатом, редактором, а обычным гомиком. Книга тогда разошлась среди голубых быстро и была популярна. Сегодня Эдик, конечно, не соглашается, что это его пера творение. Там, кстати, и про Резину есть. Одна шайка-лейка. Они тусовались тогда у областного драмтеатра.

- Где Резина мальчиков цеплял?

- Вот именно... Я на суде эту штуковину покажу, - потряс Гринев книжкой.

Судебное заседание по иску Гринева в очередной раз откладывалось из-за того, что редактор "Трезвого взора" напрочь его игнорировал.

- Резина, - хмыкнул Ушаков. - Ох, и дело было... Эта нашумевшая история двухгодовалой давности. Тогда Гринев повязал банду Кошелька - известного на весь воровской мир гомика, который сколотил шайку из своих партнеров, насадив там жесточайшую дисциплину. Там были и бывшие уголовники, и матросик, дезертировавший из части морской пехоты в Старобалтийске. Жертвами они намечали чаще своих, голубых, благо среди них полно людей денежных и авторитетных. Один арестованный из этой шайки-лейки в порыве откровенности выложил Гриневу все и про редактора "Трезвого взора", с которым познакомился по голубым делам, и про Резину, который чуть ли не каждый день ошивался в сквере у драмтеатра и снимал себе мальчиков тринадцати-четырнадцати лет.

Впрочем, Резиной он был только в скверике. Для всех остальных он был Рафаэлем Михайловичем, помощником губернатора области, светочем демократии, который толкался на всех демократических тусовках начиная с восемьдесят седьмого года и не слезал с экранов телевизоров, где проповедовал общечеловеческие ценности...

Мальчишек, которых он снимал в скверике, он тащил в областную администрацию и предавался содомскому греху с ними прямо в кабинете, под портретом первого, всенародно избранного Президента России.

- Конец педриле, - потер руки тогда Гринев, записав тщательно показания.

После этого быстренько собрал доказательства, нашел тех малолеток, с которыми любился помощник областного главаря, и с материалами отправился к губернатору.

Тот хоть вор и взяточник по жизни, но все-таки мужик, и довольно крутой, поглядел показания, покрылся сначала красными, а потом какими-то синюшными пятнами, потер грудь, там, где закололо сердце, поднял трубку и гаркнул:

- Рафаэль! Тебе десять минут на сборы. И чтобы больше тебя на пороге не видел... Почему? Ты спрашиваешь?.. А ты подумай, - и, уже не сдержавшись, добавил: - Резина...

Резина за развратные действия получил условный срок, не пропал, понятное дело, пристроился в какую-то фирму и активно пописывал статейки про все те же опостылевшие голодному народу общечеловеческие ценности и вселенскую отсталость России, давно сошедшей со столбовой дороги прогресса человечества. А Гринев после этого случая стал тут же в глазах прогрессивной общественности давителем прогресса и врагом человечества, и газета "Трезвый взор" кусала его в каждом номере.

- Думаешь, судье эта книга интересна? - спросил Ушаков. - Да ты и не докажешь авторство...

- Педрилы. Везде педрилы... Историей доказано, несколько тысяч пидоров, которым дали волю, могут развалить любое государство... Ох, где сто двадцать первая статья! - с ностальгической тоской произнес Гринев.