Наше единственное лето. Долго и счастливо?

Лена была права: он сойдет с ума, увидев меня в этом белье.

— И все это время на тебе было одето … это? — наконец хрипло проговорил он.

Я залилась румянцем, хорошо в свете свечей это было не так заметно.

— Угу…

— Элька… — Даня сделал шаг ко мне, но я отступила назад.

«Подарок» еще не подарен.

Я спустила с плеча бретель, увлекая вниз тонкое кружево ручной работы. Даня, не моргая, замер.

Я не раз видела в кино, как девушки, соблазняя мужчин, изящно раздеваются, но сама подобным никогда не занималась, и проделать это оказалось не так-то просто. И все же мой не избалованный подобным мужчина, кажется, был в восторге.

Когда и так едва прикрывающее меня белье оказалось на полу, он нервно сглотнул.

На цыпочках я сделала шаг к нему и, потянувшись, расстегнула пуговицу на джинсах. Даня порывисто вдохнул, но выдохнуть, кажется, забыл.

— Я так понимаю: трогать тебя нельзя… — немного разочарованно прошептал он.

— Все правильно, — ответила так же тихо. — Только смотреть…

То, как плескались в его глазах страсть и желание, сдерживаемые неимоверным усилием воли, только сильнее возбуждало меня. С ним мне хотелось быть смелее, быть самой собой. Сейчас все, что я делала казалось простым и забавным.

Сняв с Дани всю одежду, я взяла его за руку и повела к постели.

Сегодня мне хотелось во всем вести его, и это оказалось чертовски приятно и безумно возбуждающе! Даня был удивительно послушным и податливым. Отойдя от первого шока, вызванного моим смелым поведением, он вкрутился в игру и выполнил все идеально.

Копившееся и доведенное до максимума напряжение взорвалось в нас одновременной разрядкой. Я слышала свое имя, произнесенное много раз хрипло и с любовью, я слышала его стоны и бешеный стук его сердца… Я чувствовала легкость и негу.

— Ты самая прекрасная девушка на свете, и ты моя, — прошептал мне на ухо Даня, прижимая к себе.

— Если рассуждать официальными категориями, то я все еще совершенно свободна… — лениво ввернула я очевидное.

— Элька! — с угрозой в голосе почти прорычал Даня. — Я тебя за твой язычок когда-нибудь так накажу…

Я тихо засмеялась. Меня наконец-то начали отпускать неурядицы сегодняшнего дня.

— Как думаешь, я рано сдалась?

— Думаю, что несмотря на то, что давно знаю тебя, ты все равно находишь способ удивить меня.

Я провела пальцем по его губам и, завернувшись в одеяло, села на него верхом. — Сколько же ты денег потратил на нашу горе-свадьбу?

Даня приподнялся на подушках и усадил меня поудобнее.

— Лучше тебе не знать…

— Что?..

— Иначе ты сочтешь меня транжирой и разорителем семейного бюджета, — он улыбался, лаская под одеялом мои бедра.

— Я и так считаю тебя транжирой!

— Я хочу тратить на тебя все деньги, которые у меня есть.

— Мне столько не нужно.

— Какое счастье! Мне досталась кристально некорыстная жена!

— Я еще не твоя жена, — ради его выражения лица я готова была еще сотню раз произносить нечто похожее.

— Все, Данилова, доигралась!

Даня скинул меня с себя и прижав всем своим весом, заставил забыть обо всем на свете, тая от его ласк и поцелуев.

Эпилог

Счастье не может быть вечным.

Но каждый счастливый миг приближает нас к Вечности…

Эля проснулась, когда солнце уже заливало всю комнату теплым и ярким светом.

По всему ее телу разливалась приятная усталость, а от воспоминаний прошлой ночи мурашки пробежали вдоль позвоночника.

Она повернулась и увидела безмятежно спящего Даню. Поборов в себе сильное желание поцеловать его, она с наслаждением рассматривала красивое любимое лицо: высокий лоб, неприлично длинные для парня ресницы, острые скулы, волевой подбородок, непослушную светлую челку…

Она была влюблена! Даже сейчас, спустя столько лет и событий — ее сердце стучало как после их первого поцелуя.

Больше терпеть сил не было. Она потянулась и дотронулась до его мягких, пахнущих утром, губ.

Не открывая глаз, Даня ответил на ее поцелуй и тут же обнял, притянув к себе.

— Доброе утро, любимая, — хриплым голосом сказал он.

— Доброе утро, любимый, — ответила она.

И эти слова прозвучали для них обоих как самые красивые звуки на свете.

— Я хочу тебя, — шепнул он в ее нетерпеливые губы.

— И я тебя…

Он улыбался, потому что эта сладкая, пахнущая летом девочка была рядом. Они встречали так уже шестой день, и если бы Даня мог, то выкупил бы этот дом и запер неугомонную Элю здесь навечно!

Вдвоем, вдали от работы, сердобольных родственников и друзей, да даже от всех других людей, они были абсолютно счастливы: и когда готовили вместе на маленькой кухне, и когда ужинали на полу у камина, где потом занимались любовью, и когда катались с горки на большом тюбинге, и когда читали, укрывшись одним пледом, и когда смотрели старые фильмы на допотопном телевизоре, и когда болтали о разном, не замечая, что уже светает…

Эля оказалась страшной хохотушкой! Рассмешить ее мог простой детский анекдот или нелепая история, случившаяся с его знакомым. Он обожал смотреть, как, смеясь, она морщит носик, отчего становится до невозможности милой…

Пора было уезжать.