Наше отечество

грешной земли изнурённое тело

под одеялом хмельного тумана.

Тёплая ночь промелькнула, и скоро

все помышления наши предстанут

перед насквозь проникающим взором

санкт-петербургского низкого неба.

Сохнет трава, заиграли местами

капли росы, предрассветная нега

тихо уходит, а мысли устало

пробуют в омут покоя сорваться.

Время не ждёт – на смену вступают

непредсказуемость дня и коварство.

1.2

Сломаны шпаги! Огонь беспощадно

жрёт, как поленья, остатки былого

подвига юности, дым поглощает

тени её ускользающей славы.

В утреннем воздухе снова и снова

образы прошлой победы всплывают в

виде разбросанных взрывом осколков

пушечных ядер по вражьему полю.

Только теперь не чужими войсками

он окружён, а своим, подневольным

русским солдатом на плаху поставлен

бравый участник великих сражений.

Что ж, не приведшую к трону крамолу

не поощрит ни один самодержец.

1.3

Тянется вплоть до последней минуты

вся вереница событий недолгой

прожитой жизни, ещё накануне

тщетно питавшей надеждами душу.

Длинные саваны выглядят словно

белые лебеди, севшие в лужу

вместо того, чтоб летать и спокойно

сверху взирать на родные пенаты.

Впрочем, подняться к обителям лучшим

вскоре придётся натурам пернатым

и разделить лебединую участь.

Вот, наконец, завершает работу

стук топора, и бредут арестанты к

только что срубленному эшафоту.

1.4

Сколько ещё – шагов, этак, двадцать

надо пройти, прогреметь кандалами

и не спеша по ступеням взобраться

на специальный настил на помосте.

Странно, но кажется, что отделяет

от неминуемой встречи с курносой

целая вечность, что дальние дали

по сторонам разлеглись по обеим.

Вон там ползёт за зелёным откосом

жёлто-оранжевый диск, и священник

крест целовать напоследок подносит.

Десять шагов, девять, восемь осталось

из двадцати до ближайшей ступени

преодолеть – не самая малость.

1.5

Тут перед лесенкой спутались ноги

у одного – такое бывает с

тем, кто окажется неподготовлен в

нужный момент в жизни к важному делу.

Ни удальству, как в бою, ни браваде

нет больше места в глазах, но на бледных

лицах по-прежнему неизбываем

еле заметный оттенок злорадства.

Зря ли дерзнули освоить победу

из заграничных походов и драться

дальше уже под отеческим небом?

Авгиевы ли конюшни от грязи

взялись очистить лопатой бунтарства

и поплатились за это, – зря ли?

1.6

Как бы там ни было, выпита будет

чаша сия – исслюнявились петли

над головами и пастью беззубой

всех пятерых проглотить уж готовы.

Крови взалкавшие крутяться тенью

чёрные вороны у золотого

зуба в лазури, но ясен и светел

образ мерещится за облаками.

Устремлены к лучезарным чертогам

реки душевных и прочих страданий

каждого ждущего возле порога.

Что-то могильным повеяло смрадом

из-за него, будто сзади подкрались

и удавили ползучие гады…

1.7

Лопнули тонкие нити, как струны

у балалайки, совсем по-другому

певчие пташки нежайшего утра

заворковали в зловещем ансамбле.

Как ни старайся, а трудно в угоду

сиюминутной, сомнительной славе

взять и отправиться к Господу Богу

прямо со сцены, из первого акта.

Точно в насмешку над ними порвались

нити, державшие трёх акробатов

за воротник – должно быть, сценарий

не был дописан самим драматургом.

Вышло в итоге всё скомкано как-то в

этом спектакле. Как-то так.

2.1

Солнце тем временем выше и выше

крадётся наверх – в заповедные топи

немых облаков, плывущих излишне

бездумно, безвольно и неторопливо.

Правда, они ведь нам кажутся только

такими далёкими от переливов

бездонных глубин, но в этом потоке

воздушном, как в зеркале, видишь себя ты.

Мечутся, мечутся души в едином

порыве на волю и стаей завзятых

стервятников рвутся прочь от куртины в

прозрачные своды над Санкт-Петербургом.

Всё-таки, как ни крути, а предвзято

сценарий задумывался драматургом.

2.2

Век романтический крепко умами

владел молодыми, но разве не в эту

прекрасную пору звёзды над нами

рассыпались бисером золотозвонным?

Если бы не были прежде воспеты

права и свободы, – пускай в полусонном

сознании чьём-то, – разве бы в Лету

не канули б дружно пустые потуги?

Нет, не случайно и шпага, и слово

считались оружием равноупругим!

В мире, в котором не так уж и много

осталось любви и почтения к разным

возвышенным чувствам, не был погублен

чистейший источник бациллой проказы.

2.3

Огненной мыслью, всевидящим взором

из дальних миров и времён проникают

потомки Бояна в тайну узоров

словес, заплетённых причудливой вязью.

Словно раскрытую книгу пред нами

кладут расшифрованный код мирозданий!

Так повелось уж, что на рамена им

возложена эта нелёгкая ноша

природой была для внутренней связи с

развеянным по ветру призрачным прошлым.

Но сколь бы ни был венок безобразен

терновый – хотя дело вкуса – доселе

никем не бывал презрительно брошен с

больной головы на здоровую. Землю.

2.4

Славят сказители, славят народных

заступников в староотеческих песнях.

Белкой ли скачет по древу, орлом ли

под облаком кружится, рыщет ли волком

по тропам степным, – по сёлам и весям

бежит, растекается звонкое слово.

Вечную славу поют о небесном

покрове земли и слагают былины

о богатыре Илье браноносном

и многих иных благодатнообильных.

Так, чуть заслышав пронзительный голос

преданий далёких, птенцы увидали

на собственных спинах быстрые крылья

глашатаев вещих из сказочных далей.