Наше величество Змей Горыныч

Ну Услада уговаривать не надо было – того хлебом не корми, а созорничать дай. Понеслись братья к выходу из Пекельного царства – на лесную поляну где находится жерло колодца, прикрытого крышкой, сделанной из железного дерева. Как раз над этой крышкой, что колодец закрывала, устроили озорные боги сюрприз для Усоньши Виевны, а сами спрятались посмотреть, как он подействует. Тихо сидели они, только лукаво переглядывались, предвкушая очередную потеху.

А Усоньша, отправив письмецо, кинулась на другой конец подземного царства.

– Сволота, бабища каменная, – зарычала она голосом грубым да страшным, – а ну подкинь меня до самого выходу в мир поднебесный!

Сволота немедленно выполнила приказ, она уже давно привыкла работать грузоподъемником при дочке местного управителя. Подставила бабища огромную ладонь да подкинула Усоньшу Виевну высоко-высоко. Усоньша вверх подлетела и со всего маху в крышку крепкую головой врезалась. Говорили, что голова у Усоньши Виевны чугунная, но это больше в переносном смысле, когда на глупость ее намекали, однако сейчас такой звон раздался, будто голова Усоньшина и вправду из чугуна отлита была. Рухнула дочка князя тамошнего вниз, опять на ладошку каменной бабищи приземлилась. А Сволота дура дурой была, соображение у нее частенько отказывало. Улыбнулась она глупо да снова Усоньшу вверх подкинула. А Усоньша, оглушенная ударом, и вымолвить ничего не успела.

Опять зазвенело и в голове Усоньшиной, и во всем царстве Пекельном. Это она во второй раз в крышку со всего маху врезалась.

– Вот ведь театра кака! – сказала Сволота и ну Усоньшу подкидывать, ловить и снова подкидывать да приговаривать: – Прямо спортивная таки театра получается!

У великанши на голове уж места живого не осталось, прическа помялась, а рога пообломались. А бабища каменная знай со всей дури подбрасывает да подкидывает.

Голова Усоньшина оказалась крепче железного дерева, пробила все-таки Усоньша Виевна крышку. Уцепилась великанша за край колодца страшными лапищами, подтянула богатырское тело да на свет божий выползла.

Тут-то ее и накрыл сюрприз Ярилы и Уда. Как только она на край колодца вылезла, так опрокинулась на нее огромная бадья, полная несмываемых белил. Завопила дико Усоньша, в избу на курьих ногах кинулась. Первым делом глаза протерла, зеркало достала и не сразу сообразила, кто это в нем такой страшный отразился. А когда дошло до нее, что это она сама, то разъярилась дочка подземного князя пуще прежнего. Еще бы, столько времени потеряла, когда предыдущую белизну смывала, а дело тем же кончилось! Решимость ее окрепла, задумала она окончательно Лукоморье изничтожить.

– Вы еще вспомните Усоньшу Виевну! – рыдала великанша, размазывая по лицу горючие слезы вперемешку с белилами.

И ведь не сообразила даже, что лукоморцы в ее беде и не виноваты вовсе. А где ж ей сообразить, если у нее мозгов в голове что кот наплакал? Да и не могло у нее много мозгов быть, потому что все место пасть зубастая занимала да рыло огромное с рогами. Давно уже народ подметил, что, у кого рога есть, тому в уме отказано. И чем больше те рога, чем раскидистей, тем прямее извилины мозговые.

Сразу в Городище Усоньша не понеслась, крепко запомнив горький опыт. Нашла она в избе колдовские зелья, большой чан на печь поставила и ну варить да заклинания бесовские приговаривать. Буря-яга кое-чему воспитанницу свою научила, так Усоньша колдовала, не сильно, правда. Но напакостить немного – на это ее знаний магических хватало.

Власий-царевич записки Усоньшиной не получил, забыли младшие сыновья Сварога записку Усоньшину ему отдать, да оно и к лучшему. В записке той Усоньша спровадить его в земли дальние Чукотские собиралась. Придумала, что нерпа в морях ледяных выродилась, а медведь белый, напротив, шибко размножился, в связи с чем будто бы Власию баланс природный восстановить требуется. Врала она, конечно, беззастенчиво, но тоже понять Усоньшу можно. Крепко великанша мышей боялась и повторять близкое знакомство с ними не хотела. За этим Власия подальше от Лукоморья отправить попыталась. И хорошо, что Ярила с Удом записочку по рассеянности потеряли. Так Власий в Ирие делами домашними занимался, беды не ждал, не ведал.

И в Лукоморье беды тоже не ждали, к встрече хызрырской невесты готовились. Царский терем сверху донизу словно языком вылизали, наводя чистоту, а потом еще раз – снизу доверху. Вавила распорядился пир готовить, да из таких кушаний, какие княжне Кызыме привычны и приятны будут. И тут-то он сильно озадачился. Оказалось, что привычно было княжне пить напиток из конского молока, есть конину жареную и закусывать все это хлебом пресным, плоским и тягучим как резина, какой на камнях разогретых печь полагалось.