Нашествие чужих: заговор против Империи

Но очень быстро пришла и очередь Каменева с Зиновьевым. Иосиф Виссарионович разгромил их в союзе с Бухариным. А потом раздавил и Бухарина… Впоследствии с подачи троцкистов это преподносилось как победа «бюрократии» над «революцией». Мол, «бюрократы» пользовались силой аппарата, а рядовые коммунисты боялись конфликтовать с аппаратом из соображений карьеры [561]

. Ну нет, не совсем так. Силу аппарата Сталин и впрямь использовал. Но вдобавок он резко изменил баланс сил внутри партии. Кстати, на этот баланс обращали внимание и троцкисты. Как уже отмечалось, в 1921 г. в партии прошло грандиозное сокращение, ее «чистили» от «попутчиков» и «примазавшихся». При этом было исключено множество рядовых коммунистов, вступивших в партию в годы войны и не имеющих достаточных заслуг по сравнению с профессиональными революционерами. Сталин в 1924 г. сделал обратный ход, объявил массовый «ленинский призыв». Что существенно снизило удельный вес профессиональных революционеров, «интернационалистов». А принятые в партию 200 тыс. рабочих, солдат, сельских активистов усилили «патриотическое» крыло — опору Сталина.

Да и сам он вел игру умело, расчетливо, хитро. Он никогда не выступал инициатором очередных внутрипартийных дрязг и междоусобиц! Вместо этого он предоставлял своим соперникам цапаться между собой. И возникали то «левая», то «правая» оппозиции. А Иосиф Виссарионович в таких конфликтах до поры до времени помалкивал. И оказывался «над схваткой», получая роль третейского судьи. Отсюда и партийная масса привыкала, что Сталин — не «левый», не «правый», что он представляет «центральное» направление. Центральное, выверенное, взвешенное, а значит — верное. Привыкали, что не следует слепо кидаться на лозунги «левых» или «правых», что надо выждать — какую позицию займет Сталин [562]

.

Ну а главный его конкурент, Троцкий, неизменно оказывался в оппозициях. То в одной, то в другой. И по мере их поражений катился вниз. С поста наркома, из Политбюро, из ЦК… Проигрывал он вовсе не из-за подавления «партийной демократии» со стороны «бюрократов» — ее уже и при Ленине не было, этой «демократии». Нет, Лев Давидович проигрывал из-за своего полного неумения организовать что бы то ни было. Раньше все вокруг него складывалось «само». А теперь почему-то «само» не организовывалось. Троцкий оставался оппозиционным «знаменем», но без руки знаменосца. И вокруг него группировались те, кто еще считал его «вождем» и «знаменем». Группировались самотеком, не получая ни руководства, ни гениальных выигрышных ходов в политической игре. Ждали, жаждали — а не получали… И бесцельно торчали вокруг своего «знамени», пока не подвергались очередному разгрому. Верных соратников оставалось все меньше. Склянский вскоре после своего перевода в ВСНХ был послан в командировку в США и погиб там — «несчастный случай». Видать, много знал. Неврастеник Иоффе смог выразить свою преданность Льву Давидовичу только путем самоубийства…

По воспоминаниям одного из секретарей Троцкого, В. Кибальчича, в последних партийных баталиях число сторонников Льва Давидовича в Москве и Ленинграде оценивалось в 400–600 человек [563]

. Где уж тут серьезное противостояние «революционеров» и «бюрократов»? А последнее политическое выступление в России выглядело вообще анекдотически. Его приурочили к празднованию десятилетия революции, 7 ноября 1927 г. Троцкист И. Павлов пишет, что в этот день «оппозиционные лозунги вывешивались на стенах домов, где жили оппозиционеры. На углу Воздвиженки и Моховой красовались портреты Троцкого, Каменева и Зиновьева. С крыши сталинисты пытались сорвать их баграми. Активную оборону своих портретов вели оригиналы. Вооружившись половой щеткой с длинным черенком, Троцкий энергично отбивал атаки» [564]. Да, зрелище, наверное, было незабываемое. «Великий» Лев Давидович со шваброй высунулся из окна и защищает от сталинистов собственный портрет! В определенной мере символично, не правда ли?.. А потом была ссылка в Алма-Ату… А потом он очутился за границей…

Ну а одновременно, сокрушая оппозицию, Сталин начал прижимать и интересы иностранцев, нацелившихся на изрядный «гешефт» за счет России. Ведь лоббировала иностранцев, защищала их позиции в Советском правительстве та же самая оппозиция. Теперь они лишались своей опоры. Уже в 1924 г. был ликвидирован Роскомбанк. Его объединили с Наркоматом внешней торговли, а директор Роскомбанка Олаф Ашберг был смещен со своего поста. Правда, смещен не за махинации по финансированию революции и не за хищнические сделки по разграблению нашей страны. Выгнали его всего лишь за злоупотребления [565]. Потому что сверхприбылей от перепродажи церковных ценностей и прочих подобных операций Ашбергу оказалось мало, впридачу к этому он еще и воровал — имея доступ к суммам, выделенным для оплаты западных товаров, элементарно прикарманивал часть денег.