Наши танки дойдут до Ла-Манша! Ядерный блицкриг СССР

Как потом оказалось, ядерный удар таки был, но не по нам, а километрах в 160 юго-восточнее. Американцы, в тщетной попытке задержать наше наступление в районе Кобленца и остановить выход к французской границе, применили по частям 8-й гвардейской армии два тактических ядерных заряда, использовав пару еще уцелевших у них ракет «Лэнс». Подробности этого эпизода я узнал позже. Суммарная мощность составила около сотни килотонн, а целились янки по городу Нойвид и мостам через Рейн севернее этого чертова городишки. Под раздачу угодила 39-я гвардейская мотострелковая, Барвенковская ордена Ленина, дважды Краснознаменная, орденов Суворова и Богдана Хмельницкого дивизия, базировавшаяся до начала заварушки в Ордруфе. Естественно, от дивизии и мостов мало что осталось, как и от Нойвида, где, кроме пятидесятитысячного населения, было полно беженцев, а наших солдат, кроме дивизионного разведбата, не было вовсе. Правда, во все дальнейшее вмешалась судьба в лице заместителя командира 172-го гвардейского мотострелкового полка 30-й дивизии майора Виктора Богачева, который с частью сил своего полка углубился далеко на западный берег Рейна и оказался вне эпицентра ядерных ударов. Под его командованием осталось 26 «Т-64» и полтора десятка БМП, в которых штатно сработали системы ПАЗ. Поэтому, когда час спустя 3-я американская бронетанковая дивизия и две канадские бригады поперли в контрнаступление, их «М-60А-3», «Леопарды-1» и облаченную в ОЗК пехоту ждал достойный и горячий прием. Богачев со своими людьми продержался три часа, отбив четыре атаки и усеяв еще тлеющие перелески на западном берегу Рейна обилием заокеанских трупаков и битой техники. Правда, у него самого под конец боя осталось всего четыре исправных «шестьдесятчетверки» и три БМП. Однако к этому моменту тылы 8-й гвардейской армии очухались – сначала на западный берег Рейна вплавь перемахнуло несколько батарей и дивизионов ПТРУров на шасси БРДМ, которые устроили еще копошившимся американо-канадцам ад, а потом понтонеры оперативно навели наплавной мост, далеко в стороне от атомного пожара, и наступление продолжилось. На общую ситуацию на фронте эта американская попытка «показать зубы» не повлияла никак, зато облако продуктов радиоактивного распада сдуло попутным ветром на французскую территорию, чему, видимо, очень обрадовался Франсуа Миттеран… Богачева сразу же представили к Герою, но я ни ему, ни его уцелевшим бойцам в этой связи не аплодировал и не завидовал, поскольку им требовались не ордена, а хорошее лечение от лучевой болезни в соответствующей клинике. А с этим у нас в Союзе некоторые проблемы. Но про это мы все узнали позднее. И, естественно, я не знал, что считаные часы спустя попаду под почти такой же крутой замес…

А пока, быстренько рассредоточив и замаскировав технику вдоль дороги, разместив ее среди домишек и деревьев и расставив по периметру нашего импровизированного «вагенбурга» посты, я наконец приказал всем отдыхать. Дежурить и следить за радиационной обстановкой добровольно вызвался начштаба Шестаков. Он, оказывается, умудрился поспать несколько часов во время марша (или врал, что поспал, но это было уже неважно, вариантов не было все равно). Часовых он клятвенно обещал аккуратно сменять, а с разведчиками держать постоянную связь. Я с ним согласился, потом залез в танк и сразу же будто получил пыльным мешком по голове – где сидел, там и сомлел, не раздеваясь и едва успев снять шлем…

Вообще этот наш марш был каким-то сплошным бесконечным петлянием среди плотной городской или полугородской застройки (иди пойми, чем у них тут деревня от города отличается). Обозначенный на наших картах, этот самый Ламмерсдорф был практически неразличим среди прочих деревень, городков и городишек. Одно– и двухэтажные игрушечного вида домики под черепичными крышами тянулись вдоль дорог непрерывной чередой, так что и не сразу было понятно, где какой населенный пункт. Я даже начал подозревать, что наши карты не совсем точны, но был не прав. Основные мосты и дороги на них были обозначены верно. Просто оказалось, что вокруг города Ахена имеет быть некая коммуна (забытое слово из другой эпохи, неожиданно всплывшее из небытия, и где – здесь, в ФРГ) Зиммерат, состоящая из большого количества (чуть ли не около сотни) мелких населенных пунктов (или, как здесь принято говорить, поселений), которые плавно переходят один в другой. А километрах в пятнадцати севернее того места, где мы сейчас ночевали, уже просматривались в сильную оптику шпили кирх и соборов того самого Ахена, входить в который нам почему-то было не приказано.