Наши танки дойдут до Ла-Манша! Ядерный блицкриг СССР

– Сама посуди – человека всю службу натаскивают ради одного-единственного прыжка. Два года готовят солдата к тому, чтобы он, выполнив это единственное задание, нанес при этом максимальный ущерб противнику. Даже ценой собственной жизни. Я же тоже после школы сначала хотел было в Рязанское поступать – тельник, голубой берет, научат мордой кирпичи разбивать, девушки млеют, то-се, красота… Но туда конкурс, как в МГУ или МГИМО. В итоге подался в танкисты – и спокойнее, поскольку меньше шансов досрочно самоубиться, и к дому поближе. И потом, уже служа здесь, в ГДР, я спрашивал знакомых офицеров-парашютистов (а они здесь все были весьма крутые, всякие костоломные десантно-штурмовые бригады и батальоны, специально заточенные на уничтожение «Лэнсов», «Першингов», штабов и прочего) – ребята, а что вы будете делать после успешного выполнения задания в глубине обороны противника, если уцелеете? И оказалось, что все расчеты строятся на том, что к ним к этому времени прорвутся наземные войска, те самые «главные силы», или им рекомендуют прорываться навстречу этим самым «главным силам», с максимальным шумом и дымом. А вот на случай неудачи этих самых «главных сил» наши стратегические гении для ВДВ, похоже, вообще ничего не предусматривают…

– Майор, а ты женатый? – вдруг спросила шпионская старлейша, абсолютно без всякой связи со сказанным мной минуту назад. Ага, ну все как всегда. Получается, это она еще долго терпела. Обычно вопрос типа «а ты женат?» любая женщина задает малознакомому мужику на пятой-шестой минуте разговора. Обычно этот вопрос стоит вторым или третьим в списке главных женских нескромных вопросов, после вопросов о здоровье, месте работы и размере зарплаты. При этом в случае, если собеседник женат или мало зарабатывает, дама обычно сразу теряет к нему интерес. Ну-ну, выходит, мыслит эта разведчица-диверсантка вполне себе стереотипно. Хотя, с другой стороны, она же явно видела, что у меня никаких колец на руке нет… Тогда зачем спрашивает? Хочет казаться глупее, чем есть на самом деле? Или она, наоборот, умная и знает, что танкисты никаких колец, в том числе и обручальных, стараются не носить, поскольку внутри танка всегда полно разных выступающих частей и деталей, причем в самых неожиданных местах. И за них, к примеру, сигая в люк по тревоге, вполне можно зацепиться в том числе и кольцом на пальце – раз, и пальца нет. Бывали, знаете ли, случаи…

– Нет, товарищ старший лейтенант, – ответил я в тон ей. – Я не женат, то есть практически совершенно свободен.

– А невеста есть? – упорно продолжала развивать тему Смыслова.

– Была.

– Что значит «была»?

– То самое и значит, что была. Пока в училище учился – была. Встречались. Умница-красавица. Студентка мединститута. Даже пожениться хотели после выпуска. Но меня после окончания засунули служить аж под Кандалакшу. А там зима девять месяцев в году, да такая, что сопли в носу на выдохе замерзают, лес, озера, болота и все удобства во дворе. Зимой ты эти озера и болота по льду преодолеваешь, а летом по дну, с трубой ОПВХ. Понятное дело, что с женитьбой все расстроилось, поскольку она за мной не поехала, чай не декабристка. Первый год она мне еще писала, а потом выскочила за какого-то аспиранта-филолога, с которым вроде бы вполне счастлива. Была…

– Значит – не любила, – сделала логический вывод Смыслова тоном эксперта и продолжила допрос: – А с тобой что дальше было? Неужто никого больше не встретил?

– А вот представь себе. Меня же после северов помотало изрядно – сначала занесло в испытатели, а потом вообще в братскую Эфиопию…

– Куда-куда?

– Я же сказал – в Эфиопию.

– И чего ты там делал?

– Видимо, примерно то же, что и ты в Бейруте у палестинцев товарища Полотенцева. Героически выполнял интернациональный долг. Помогал товарищу полковнику Менгисту отражать агрессию злобного генерала Сиада Барре в этих долбаных экваториальных песках, на фоне которых какие-нибудь туркменские Мары с их Каракумами выглядят как оазис и почти курорт. Можно сказать – воевал…

– И как?

– Отразили. При помощи нас, барбудос товарища Фиделя и прочих басмачей из Йемена.

– Небось и наградили?

– Ага, медалью «За отвагу». Сначала нас всех на ордена Боевого Красного Знамени представили, но наш дорогой замполит, полковник Смыгин, переправил представления на ордена Красной Звезды. А уж в Москве, то ли в ГлавПУРе, то ли еще где, решили, что с нас и медалей вполне хватит. Зато тот самый наш замполит, который из Аддис-Абы вообще не выезжал, болтаясь между отелем, посольством, нашей военной миссией и местным генштабом, удостоился аж ордена Ленина. А после Эфиопии я попал вообще в ГДР. Какая уж тут личная жизнь, при таких-то перемещениях по белу свету… А тебе это зачем?

– Не праздный интерес. По своему опыту знаю, что человек, у которого где-то далеко остались жена и дети, рисковать не любит. И часто это вредит делу. А сейчас на кону довольно много, понимаешь, майор?

– Понимаю, не дурак. Лично я готов хоть в огонь, хоть куда. Меня, кроме родителей, в родном Краснобельске никто не ждет. А у тебя как с этим? Муж-дети есть?