Наши в космосе

Торжественный бокал показался мне неудобным, я достал большую кружку и, сцеживая в нее напиток через маленькую самозарастающую дырочку, которую проделывал иголкой щупа от биотестера, глотал альдебаранское крепкое до тех пор, пока экран фронтального локатора не оказался у меня где-то под потолком, а кресло сбоку и пока мышонок Вася не запрыгал по столу, распевая песни дурным голосом, а рядом с ним не появилась его подружка мышка Верочка, имевшая обыкновение возникать перед моим взором только по большим праздникам. Подобные праздники, а устраивались они не чаще одного раза в два-три года, я в шутку называл праздниками борьбы с алкоголем. Чем не борьба — ведь я уничтожал его!

Когда наутро я проснулся, в иллюминаторы виднелась большая зеленая планета и автопилот, самовольно выведший «Кабану» на орбиту, запрашивал командира, то есть меня, о посадке. В тоске моей, которая лишь усугубилась пьяной ночью, мне захотелось сесть хоть куда-нибудь, остановиться, отдохнуть. И я дал добро на посадку.

Данные, сообщенные автоматом, вполне благоприятствовали выходу на планету. Атмосфера оказалась пригодной для дыхания, а то, что в ее составе присутствовал этиловый спирт, я отнес за счет ошибки приборов: видать, тоже нанюхались в эту ночь альдебаранского.

Первый обход вокруг корабля не прибавил ничего нового к данным приборов. Я находился на равнине, поросшей унылой голубой травой, невдалеке струилась быстрая речушка, синеватые кустики росли по ее берегам. Пойдя вдоль реки, я через пятнадцать минут наткнулся на небольшой деревянный мостик и, поколебавшись некоторое время, как буриданов осел, перешел на ту сторону и зашагал по наезженной колее.

От быстрого шага, да еще после вчерашнего, я вспотел, начал тяжело дышать и, в последний раз сверившись с показаниями приборов, плюнул на все предосторожности и расстегнул скафандр от шлема до пояса. До чего же сладкий был воздух на этой планете: свежий, ароматный, пьянящий, наполняющий радостью бытия! Мне сразу стало так необычайно хорошо, что я пошел вдвое быстрее, и спустя час впереди показалось селение — беспорядочная россыпь небольших желтых домиков. Еще не дойдя до ближайшего из них, я едва не споткнулся о лежащего поперек дороги человека.

Я сразу достал медицинский пакет, присел и осмотрел пострадавшего. Повреждений на нем не было, и я аккуратно повернул его лицом вверх. Но и с этой стороны лежащий был как огурчик. Он пошевелил губами и что-то буркнул. Вот тут я и учуял его дыхание.

— Э, брат, да ты никак тоже мой день рождения отмечал! Ну и совпаденьице!

Я говорил по-русски, но это не имело значения. Я мог бы лаять по-собачьи — он все равно ничего не слышал. Я оставил его лежать и направился к желтым домикам. Кое-где возле них были люди. За домиками начиналось возделанное поле с частыми проплешинами синих сорняков, и по полю ездила довольно странная машина: что-то вроде трактора, но как бы облепленная со всех сторон воздушными шарами. Машина дергалась, останавливалась, петляла, даже заваливалась набок, норовя перевернуться, но упасть ей не давали шары.

Я прошел полдеревни, однако аборигены не обращали на меня никакого внимания, даже когда я подходил совсем близко. Вскоре я вынужден был признать, что мелькнувшая у меня догадка, какой бы дикой она ни представлялась, все же единственно верна. Вся деревня была пьяной. Вся. Даже женщины в огородах, даже тракторист на поле, даже старухи на лавочках, даже дети, игравшие во дворах, — и те были явно навеселе.

«Неплохо же они погуляли! — подумал я. — Наверно, был крупный национальный праздник. Как говорится, с корабля — на бал».

Наконец я отыскал наиболее трезвую, как показалось, компанию и подошел к ней. Шла оживленная беседа. Мой костюм явно заинтересовал их, но не слишком: разглядывая меня, они не переставали говорить о своем. Я достал микролингвик, подключился к нему, настроился на биоволны аборигенов и через пять минут владел местным наречием. Разговор шел об урожае. Мне стало неинтересно, и я осмелился вмешаться.

— Привет, — сказал я.

— Привет, — откликнулись они.

— Я прилетел с другой планеты. Они молчали и ждали продолжения.

— Мне надо попасть в город.

— В какой город? — спросил один из них.

— В главный город. Мне, собственно, нужно правительство. Тот, кто управляет страной, руководитель, главный человек…

— Царь, — подсказал кто-то.

— Да, мне нужен царь.

— Пошли, — решительно сказал старший в компании и, качнувшись, двинулся к дому.

Не очень-то верилось мне, что там, в его желтом домишке, можно увидеть царя, но я пошел.

В комнате было сумрачно, за столом кто-то сидел, уронив голову на руки. На царя он был не очень похож. Хозяин постелил салфетку, напоминавшую лист гигантского лопуха, извлек откуда-то большую бутыль с мутной жидкостью, метнул на стол три стакана.

— Садись, — сказал он мне.

Я сел. Он расплескал жидкость по стаканам.

— Пей, — произнес он тоном приказа. Я взял стакан и осторожно понюхал, стараясь, чтобы хозяин не заметил. Пахло дешевой водкой. Хозяин толкнул спящего:

— И ты пей, Шмур.