Наши все дома!

С броневиком возились до ночи. Все же сталь кроить — не картон. Особенно тяжело шла резка. Автоген в сервисе был, но его следовало поберечь на времена, когда электричества не будет, а болгаркой пилить листы вдоль — то еще удовольствие. Если бы тут были гильотинные ножницы — мы бы три таких бронекорпуса не напрягаясь сделали… А напрягшись — и пять, было бы из чего. Но автосервису гильотина как-то не очень нужна — ее здесь и не было. Попытка хотя бы мелкие листы резать на фрезерном станке привела только к поломке фрезы — лист начало трясти и дергать. Да и скорость немногим больше. Так что к вечеру, основательно оглохнув от визга болгарки и отсушив руки кувалдой, мы только-только одели морду «паджерика» и установили бронепояс по контуру. Попутно я обнаружил, что Дима неплохо чувствует металл — заставить железяку гнуться куда надо ударами кувалды у него получалось лучше, чем у меня. А вот с пространственным мышлением оказалось наоборот, хотя, казалось бы, дизайнер. Видимо, все же художественный взгляд и инженерный отличаются. Даже когда смотрят на одну и ту же загогулину. Машка тоже приложила руку — вооружившись электродрелью, размечала щели на бронерешетке радиатора, которые я в поте лица и ливне окалины прорезал болгаркой. Но щели — это все полбеды. Сложнее было скроить, свернуть и проварить хитровыгнутые пространственные дуги над колесными арками. Но и с этой задачей мы справились, хотя и пришлось готовое изделие дорабатывать кувалдой для установки по месту. Зато весь нижний контур «паджерика» скрылся за корявым, но весьма жестким бронепоясом. Можно не боясь сносить мертвяков на ходу, да и автомобили расталкивать смело, если возникнет такая надобность. А нужно еще защитить стекла, усилить двери… Но это уже потом. Утром — надо выезд сделать. И машину проверить, и хабара притащить. Дальше условия будут хуже: мертвяков больше и ездить дальше, — так что испытания сейчас.

Вечером попробовал еще раз прозвониться Ольге. У них все было как и вчера, сидели дома, слушали новости. Комендант гарнизона (оказывается, в Туле и такой был — или, наоборот, появился?) объявил в городе особое положение в связи с эпидемией неизвестного заболевания. Вопреки ожиданиям, казенной держимордовщины не было — особость положения проявлялась в разрешении (временном) на открытое ношение любого оружия. Скрытое ношение запрещалось, за разбойное нападение полагался расстрел. Город поделили на зоны эвакуации, наиболее неблагоприятные районы вывозили первыми — частную застройку. Девятиэтажки с открытыми пространствами между ними, которые легко контролировать, пока оставили. В общем, грамотно действует комендант, но, похоже, удержать весь город и не надеется. Я кратенько рассказал, какой мы тут броневик сооружаем.

— Слушай, а тебе ведь старая машина уже не нужна?

— Ну в общем, нет. По городу на ней опасно ездить.

— А ты можешь мне ее дать?

— Ну вообще могу, только куда ты собралась?

— Не по городу. Нужно мне.

— У тебя оружие есть?

— Нет. А у тебя?

— У меня есть, но тебе дать нечего.

— Дай машину, дальше я разберусь.

— Слушай, ты вообще понимаешь, что творится? Мы вчетвером с оружием ездить опасаемся, весь день трахались с броневиком, чтоб безопасно ездить, а ты одна без оружия на «ксюхе» собралась куда-то.

— Ну ты можешь дать или нет?

— Только если найду еще ружье. Я тебя хочу среди живых видеть, а не дохлых.

— Меня прикроют и встретят. С оружием.

— Кто, интересно?

— Не суть важно. Тебя раньше не интересовало, а теперь чего вдруг? Машину я верну.

— Да не в машине дело. У меня машин полон двор. И у тебя, кстати, тоже. Просто нельзя уже без оружия. Солдаты вон и то только на броне по городу ездят.

— Не только. Ты вообще в своей норе сидишь и не знаешь ничего.

— Ладно, завтра у нас вылазка в город, доеду до тебя, привезу сюда — забирай машину. Сашка с нами побудет пока.

— Это еще почему?

— Потому что у тебя дурь какая-то в голову зашла.

— Так ты заговорил?

— Как есть — так и заговорил. Дам машину и рацию и постараюсь еще ружье. А Сашку нечего подставлять. Побудет в гостях.

— Ладно, я недолго. Вернусь — тогда поговорим.

— Давай, пока.