Наши за границей

– Prenez place, monsieur… Придется вам подождать довольно долго. Дамы вообще не скоро решаются на выбор костюмов. А чтобы вам не скучать, вот вам и сегодняшний нумер «Фигаро». Пожалуйста.

– Мерси, – сказал Николай Иванович, грузно опустился на стул и, раскрывая поданный ему нумер французской газеты, стал его рассматривать, делая вид, что он что‑нибудь понимает.

Продавщица между тем вытаскивала из витрин платья, показывала их и тарантила без умолку перед Глафирой Семеновной. Глафире Семеновне все что‑то не нравилось.

– Же ве с висюлечками… Компренэ? С висюлечками… Гарни авек висюлечки… – старалась она объяснить продавщице. – Авек же и пасмантри.

– О, мадам, да это нынче не носят!

– Нон, нон… Же вю о театр. И много, много пасмантри. Боку.

– Мадемуазель Годен! – снова выкрикнула продавщица четвертую, толстенькую и невысокого роста, продавщицу и, указывая на ее платье Глафире Семеновне, прибавила по‑французски: – Вот все, что дозволяет последнее слово моды по части отделки стеклярусом. Фигура мадемуазель Годен также вполне подходит к вашей фигуре. У мадемуазель Годен такая же прелестная грудь, как у вас, такой же полный стан. Дать больше отделки с сутажем и стеклярусом значило бы выступить из пределов моды и компрометировать фирму. Надо вам примерить вот это платье. Voyons, madame… Ayez la bontе. de venir ici.

И продавщица, перекинув на руку платье, пригласила Глафиру Семеновну за ширмы на примерку. Глафира Семеновна удалилась за ширмы вместе с продавщицей, но продавщица тотчас же выскочила оттуда и сказала Николаю Ивановичу:

– Месье, можете придвинуться к ширмам и переговариваться с мадам, дабы не очень скучать в разлуке.

Сказано это было, разумеется, по‑французски. Николай Иванович ничего не понял и удивленно выпучил на продавщицу глаза. Та, видя, что он не понимает ее, стала приглашать жестами и даже поставила для него другой стул около ширм. Николай Иванович покрутил головой и пересел. Продавщица между тем опять удалилась за ширмы и без умолку говорила.

– Глаша! Понимаешь ли ты хоть капельку, что она стрекочет? – крикнул жене Николай Иванович.

– В том‑то и дело, что очень мало понимаю, но чувствую, что она хочет на меня напустить туман.

– Ну, то‑то… И мне кажется, что она тебе зубы заговаривает. Ты очень‑то не поддавайся. Да вот еще что. Ведь это такой магазин, что здесь чего хочешь, того просишь. Тут всякие товары есть. Так ты спроси у ней, нельзя ли мне чего‑нибудь выпить. Пить смерть хочется.

– Неловко, Николай Иваныч, – послышалось из‑за ширм. – Ну, суди сам: как же в модном‑то магазине…

– Да ведь здесь в отделениях вином торгуют. Правда, не распивочно, но все‑таки торгуют. Так вот бы красненького бутылочку… Можно, чай, это сделать для хорошего покупателя. Ведь мы не на грош купить пришли. Четвертаков‑то этих французских ой‑ой сколько отсчитаем. Так ты спроси.

– Язык не поворачивается. Помилуй, ведь здесь не выпивное заведение.

– Так что ж из этого? В Петербурге мне из парчового магазина за пивом посылали, когда рассчитывали, что я на сотню куплю.

– Потерпи немножко. Потом уж вдвое выпьешь. Я не буду препятствовать.

– Эх, тяжко! Наелись дома ветчины и сыру, и теперь во рту даже пена какая‑то от жажды, – вздохнул Николай Иванович и, опять раскрыв нумер «Фигаро», уткнул в нее нос.

Выбор платья продолжается

Прошло более получаса, а Глафира Семеновна все еще примеряла за ширмами платья. Николай Иванович, все еще сидевший около ширм, сначала начал зевать, а потом уже и клевать носом.

– Глаша! Скоро ты там?

– Как скоро?! До сих пор я еще не могу выбрать фасона платья. Главное дело, что ни мадам меня не понимает, ни я ее не понимаю. Все слова по части дамских нарядов я очень хорошо знаю по‑французски, но здесь, в Париже, какие‑то особенные слова, каким нас никогда не учили, – послышался голос Глафиры Семеновны из‑за ширм.

– Так этак ты, пожалуй, еще и через час не кончишь с выбором фасонов.

– Не знаю, право, не знаю. Выберу платье, и потом мне нужно будет выбирать накидку. Я накидку какую‑нибудь хочу себе купить для театра. Потом мне нужно шляпку… Нельзя же быть в Париже да модной шляпки себе не купить.

Николай Иванович досадливо заскоблил затылок.

– Так я бы прошелся по магазину да поискал бы вчерашнего земляка. Наверное, он бродит по магазину и ищет нас. Я пойду и посмотрю его.

– Николай Иваныч, я боюсь одна.

– Да чего ж тебе бояться‑то? Я приду к тебе. Все покупки я здесь оставлю. Возьми их к себе за ширму.

Николай Иванович встал со стула и отправился бродить по магазину. Не успел он пройти и трех отделений, как натолкнулся на земляка. Тот стоял в отделении непромокаемых материй и выбирал себе пальто.

– А, почтеннейший! Где это вы пропадаете? А я вас искал, искал и найти не мог, – проговорил он при виде Николая Ивановича.

– Да ведь жена зашла в отделение дамских нарядов и застряла там. И посейчас там за ширмами сидит и фасоны себе выбирает. С бабами, сами знаете, беда… Земляк! Не сходим ли мы куда‑нибудь выпить? Пить смерть как хочется. А через полчасика вернемся…