Насильно твоя (СИ)

Почти получалось жить, но на улице так рано темнело, а Эмиль почти не говорил со мной. Декабрь меня чуть не доконал. Но муж выглядел относительно спокойным, на меня не кидался, а «гости» нас больше не беспокоили — я решила, все более-менее.

Снега высыпало неожиданно много, город не справлялся. Самый холодный, мрачный и тяжелый Новый год в моей жизни. Двадцать пятого декабря Эмиль заставил меня позвонить маме.

Я бы соврала, что забыла номер, да он сам где-то его раздобыл. Набрал, и сидел рядом, пока я слушала длинные гудки. Я тряслась от страха, плотно запахнув недавно купленный халат, и закаменела на краю кровати.

— Скажи, что с тобой все в порядке, — проинструктировал он. — Успокой, чтобы семья не беспокоилась. Скажи, что вышла замуж, переехала в Ростов…

— Привет! — выпалила я, когда на том конце сняли трубку.

Выпалила с облегчением, лишь бы не слушать Эмиля.

Трубку сняла соседка. Я даже расстроилась: отношения не очень, но мама из той, другой жизни, где все было хорошо. У меня была иллюзия, что время можно повернуть, если попытаться. Окунешься в детство — и вернешь себе душу. Вранье, конечно.

Я рассказала, что познакомилась с замечательным мужчиной, вышла замуж и теперь живу в Ростове. Глуховатая соседка пообещала передать родителем и дотошно допытывалась, люблю ли я его. Мне пришлось проорать «да!» несколько раз, чтобы она услышала.

После звонка стало тоскливо.

Раньше я наряжала искусственную елочку шарами из супермаркета, расстилала под ней декоративную солому и дождик, клала леденцы, сувениры для друзей. В этом году Новый год я встречала с выключенным светом, в постели, накрыв глаза сгибом локтя, чтобы не смотреть на фейерверки в небе.

Эмиль пришел с бокалом шампанского. Наверное, пытался вернуть меня хотя бы к имитации жизни.

Я села и нерешительно взяла бокал. Ледяной, шипящий — такой веселый, как будто издевается, гад.

— Грустишь? — голос Эмиля был хриплым, как ото сна.

Он наклонился, соприкасаясь бокалами. Тихо, не чокаясь, провел кромкой, вызывая неприятный скрип. Вот такой у нас праздник. Пиджак на широких плечах разъехался, открывая мятую рубашку, расстегнутую у горла. Он что, спал одетым?

— Немного, — соврала я.

Как Новый встретишь, так и проведешь. Свой я встречаю в аду.

Мы синхронно выпили. Эмиль был совсем рядом — руку протяни. Я поджала голые ноги, попробовала натянуть рубашку на колени, а затем набросила сверху одеяло. Не хочу, чтобы пялился.

Шампанское было кислым и щекотало язык.

— Перестань, маленькая, — хрипло сказал он. — Ты не сожалеть должна. А благодарить бога.

Я опустила глаза.

Конечно, Эмиль. Тебе виднее, что и кому я должна.

Но в глубине души признала — он прав. Главное, что я здесь, могу дышать, пить шампанское.

— Улыбнись.

Я послушно приподняла уголки рта.

— Скоро все закончится, маленькая, — спокойно сказал Эмиль.

— Обещаешь?

Тишина была такой мрачной, что я поняла: хорошего финала не будет.

— Я позабочусь о нас. Пока выплачиваю деньги, нас не трогают.

Я накрыла нос ладонью, пытаясь остановить спазм в груди и не всхлипнуть. А когда убрала руку, Эмиль наклонился и тронул губы своими. Мы давно жили, как брат и сестра. Но этот странный поцелуй, совсем не в духе Эмиля, был мягким, со вкусом. Язык дотронулся до губ, и муж подался вперед, будто хотел уложить меня на постель. Ладонь накрыла затылок.

Шорох одежды в темноте, влажные звуки поцелуя и тяжелое мужское дыхание меня отрезвили. Но я ничего не успела сделать — он отстранился первым.

Во рту остался пьянящий вкус Эмиля и шампанского.

Я дышала, как перед панической атакой, и смотрела перед собой. На меня напал ступор — хочу орать и не могу.

Пальцы Эмиля соскользнули с моего лица, он провел по плечу, сбрасывая с него рубашку. В действиях не было ни намека на ту неистовость, с какой он взял меня в первый раз, но я начала дрожать под твердой рукой.

Он еще не раздел меня, но я все поняла. Я его жена. Рано или поздно он бы попытался взять свое.

— Не надо, — я сжала ноги, чувствуя себя уязвимой, и попыталась остановить ладонь.

В прохладной комнате она ощущалась горячим оттиском на плече.

— Успокойся, маленькая, — самоуверенный голос… Такой безжалостный.

— Пожалуйста, Эмиль! — слезы вылились в голос, я говорила с надрывом, как перед истерикой. Спрятала лицо в ладонях, пытаясь успокоить дыхание.

— Я тебя не обижу, — ладонь мазнула по лицу поверх моих рук, обвела подбородок, шею. — Маленькая? Ну что ты?

Я вцепилась в его пальцы изо всей силы, не давая проникнуть под рубашку. Пусть лучше застрелит, чем это.

— Ну все, Дина. Отпусти, — Эмиль осторожно убрал руку. — Я хотел тебя успокоить, все. Не трогаю.

Меня трясло, но он больше не прикасался — допил бокал и вышел, оставив меня в темноте. Я глотнула шампанское, пытаясь избавиться от вкуса Эмиля и слез во рту.

Минут через десять хлопнула дверь. Он снова поехал к той женщине, что обслуживает его вместо меня. Давай, проваливай, раз тебе с ней хорошо. Держать не стану. Я смотрела в глянцевый потолок в разноцветных пятнах фейерверков и пыталась успокоиться после приставаний. Первые ухаживания с тех пор, как…