Наслаждения ночи (HL)

За последние четыре года в ее жизни произошло немало столь же резких перемен, таких, например, как переезд в долину Темекула, для чего пришлось оставить процветающую ветеринарную практику в Сан-Диего. Она полагала, что ее хроническая усталость была следствием напряженного рабочего графика и соответствующего образа жизни, и действительно, в первые несколько лет после переезда почувствовала себя гораздо лучше. Увы, затем здоровье ее ухудшилось даже по сравнению с тем, что было раньше.

Проведенные обследования полностью отмели некоторые напрашивавшиеся поначалу заболевания, такие как волчанка или рассеянный склероз. Правда, из-за ошибочных диагнозов вроде фибромиалгии или сонной асфиксии ей пришлось поглотить кучу бесполезных медикаментов, да еще и использовать болезненные маски, предохранявшие от непроизвольного засыпания. Последним диагнозом стала нарколепсия. По сути, это был приговор, поскольку исцеления от разрушающей ее жизнь постоянной усталости им не предусматривалось. Некогда она могла работать подолгу, увлеченно и самозабвенно, но эта способность была давно утрачена, а теперь она просто медленно сходила с ума.

Железные ворота кондоминиума распахнулись, и Лисса въехала внутрь, миновала общественный бассейн и, свернув за угол, привела в действие пульт дистанционного открывания гаража.

Вписавшись с отменной точностью в помещение и резко остановив машину, она снова воспользовалась пультом и, прежде чем гаражная дверь успела полностью опуститься, оказалась в своей отделанной под гранит кухне. Бросив сумочку на стойку кухонного бара, Лисса стянула с себя шелковую, цвета слоновой кости блузку и синие брюки и рухнула на низкий диван.

Ее голова еще не коснулась подушки, а она уже заснула.

* * *

Эйдан смотрел в портал, отделявший его от места последнего назначения, и хмурился. Личность, пребывавшая внутри, должна была находиться в жутком состоянии, чтобы создать такую преграду — широкий, с металлическим блеском барьер, рассекающий море черноты. Вздымавшаяся так высоко, что ему не удавалось увидеть, где она кончается, эта чертова хреновина представляла собой самое значительное препятствие, какое ему когда-либо приходилось преодолевать. Вот почему для полудюжины Стражей такая попытка закончилась неудачей.

Выругавшись, он запустил пальцы в волосы, сейчас чуточку поседевшие на висках. Стражи не старели. И не умирали, если только Кошмары не высасывали из них жизнь. Однако все те ужасы и беды, которых он насмотрелся за нескончаемые годы, неизбежно оставляли свои следы. Устало и неуверенно он сжал рукоять меча и сильно ударил в дверь. Похоже, его ждала нелегкая ночь.

— Кто там? — послышался изнутри мелодичный голос.

Уже размахнувшись для следующего удара, Эйдан, заинтригованный, замер.

— Эй! — окликнула она.

От неожиданности Эйдан растерялся и сказал первое, что пришло на ум:

— А кого бы ты хотела видеть?

— Ой, проваливай! — буркнула она. — Меня мутит от этой дури.

— Прошу прощения, — пробормотал Эйдан, глядя на закрытую дверь.

— Неудивительно, что я не могу выспаться, если черт знает кто ломится в мою дверь с дурацкими загадками. Или назови свое имя, или убирайся.

— А какое имя ты предпочитаешь?

— Настоящее — вот какое. Понял, хитрая задница?

Бровь его выгнулась. У него возникло такое ощущение, будто это с его психикой не все в порядке, а не наоборот.

— Ну, приятель, кто бы ты ни был — бывай. Поболтали, и ладно, хорошего понемножку.

Ее голос стал удаляться, и он понял, что может ее потерять.

— Эйдан! — выкрикнул он.

— О! — Последовала содержательная пауза. — Мне оно нравится.

— Вот и хорошо… полагаю. — Он нахмурился, не будучи уверен в том, что делать дальше. — Могу я войти?

Дверь отворилась с мучительной неспешностью, скрежеща петлями и выбрасывая из щелей фонтанчики ржавой пыли. На миг он замешкался, дивясь тому, как легко получил доступ, хотя его предупреждали, что задача почти невыполнима. И лишь потом до него дошло, что внутри царила такая же непроглядная чернота, как и перед входом. Ни с чем подобным ему еще сталкиваться не доводилось.

— А почему ты свет не включаешь? — спросил он, осторожно вступая в ее «сон».

— Знаешь, я годами пыталась это сделать, — сухо ответила она.

Ее голос проносился сквозь тьму, словно теплый весенний ветерок. Эйдан пошарил в ее памяти и не обнаружил ничего необычного. Лисса Бэйтс была обыкновенной женщиной, жившей обычной жизнью. Ни в ее прошлом, ни в настоящем не было ничего, объяснявшего эту пустоту.

Дверь позади него оставалась открытой. Он мог уйти. Послать за Пестующим. Порадоваться тому, что ему впервые за долгие, очень долгие годы досталось такое легкое задание. Но он задержался, заинтригованный тем, что в нем вдруг, чего не случалось веками, пробудился интерес к Спящей.

— Ладно. — Он потер рукой челюсть. — Попытайся представить себе место, куда бы тебе хотелось попасть, и перенеси нас туда.

— Закрой, пожалуйста, дверь.

Он услышал ее удаляющиеся шаги.

Эйдан подумал, что запираться здесь с ней было бы не слишком мудро, и спросил:

— А нельзя оставить ее открытой?