Наследие

— Ты права, — сказал Дуглас. — Я не могу сказать нет. Не тогда, когда мой отец так отчаянно хочет уйти. Он и так несёт это бремя намного дольше, чем должен. Ты знаешь о моём брате Джеймсе?

— Конечно. Все знают.

— Ну да, знают. Суть в том, что он хотел этого и из него вышел бы отличный Король. Но вместо него корона досталась мне. И вот что я тебе скажу, Джесамина...

— Джес.

— Что?

— Зови меня Джес. Все друзья меня так зовут. Настоящие друзья.

— Хорошо, Джес. Я скажу тебе вот что — я не позволю политикам помыкать мной, как это было с моим отцом. Я не стану играть роль номинального правителя. Пусть Парламент занимается политикой Империи, я же буду всегда поступать по совести. Делать правильные вещи. И к черту всё это обожание.

— Знаешь, — сказала Джесамина. — Не думаю, что когда-либо встречала таких, как ты, Дуглас.

— О! Это же хорошо?

— Думаю, что да. Это... освежает. Мне очень нравится страсть в мужчине. И ты совсем не скучный, как о тебе говорят. Значит, ты будешь моральным компасом Империи, а я позабочусь о всей этой теме про обожание. Думаю, мы с тобой поладим.

Дуглас посмотрел на неё.

— Кто говорит, что я скучный?

— Просто заткнись и поцелуй меня.

— Думал ты никогда не попросишь...

****

В кабинете Анны она и Льюис по-приятельски болтали над остатками чая с печеньками. Они дружили почти всю жизнь, ещё со времён бытности детьми, выросшими на Виримонде. И были так близки, что почти все были уверены, что в конечном итоге они поженятся. Когда смогут найти для этого время. Были уверены все, кроме них. Когда они были подростками, гормоны не редко доводили их до крайности, и они оказывались в постели, но не потребовалось много времени, чтобы выяснить, что лучшими друзьями у них получалось быть лучше, чем любовниками. Они вполне мирно разошлись, постоянно поддерживая связь друг с другом, пока оба не оказались на Логресе, где быстро возобновили старую дружбу, уверенные в том, что наконец-то нашли кого-то, в ком могли быть уверены, что ни у кого из них нет скрытых мотивов.

Льюис кинул в чай ещё один кусочек сахара и посмотрев на тарелку с печеньем возмущённо заметил:

— Ну вот. Она съела все шоколадные.

— Она звезда, — не задумываясь прокомментировала Анна. — Им всегда достаётся лучшее. Уверена, что это скорее всего даже учтено в её контракте. Копни поглубже, там, вероятно, осталось ещё несколько.

— Это не то же самое. — Льюис бросил сухарницу и многозначительно посмотрел на пустой экран монитора рядом. — Как думаешь, они способны поладить?

— Не подглядывай, Льюис, — строго сказала Анна. — У них всё будет хорошо. Они вполне способны разобраться в этом сами. У них много общего.

— У Принца и Актрисы? Да ладно тебе, Анна, такое случается только в дешёвых сериалах, — выгнув бровь констатировал Льюис.

— Они оба сами по себе звёзды и очень волевые личности. К тому же на удивление хорошие люди.

— На удивление?

— Уж поверь. Учитывая их происхождение и почти вселенскую популярность, даже удивительно, что они не монстры. Бог свидетель в своё время, как в политике, так и в шоу-бизнесе мне приходилось иметь дело с личностями, чьё эго было раздуто просто до чудовищных размеров. Есть что-то такое в завышенной личной самооценке, что проявляет в людях худшее. Полагаю, когда тебе сходит с рук любой твой поступок, ты выходишь за пределы допустимого, чтобы просто понять насколько далеко простираются границы. И учитывая то, как обожают и поклоняются Джесамине, я постоянно удивляюсь, насколько вменяемой и уравновешенной она остаётся.

— Некоторые очень тщательно прячут внутренних монстров, — тихо сказал Льюис.

— Ты ведь говоришь не о Джес или Дугласе, не так ли? — перевела взгляд на него Анна.

— Я могу ошибаться, — сказал Льюис. — И очень этого хочу. Но мы не можем позволить себе монстра под маской Защитника Империи.

— Имя ещё не объявлено.

— Ну а кто ещё это может быть?

— Ты не доверяешь суждению Дугласа?

— Дуглас хороший человек, — ответил Льюис. — Я бы доверил ему свою жизнь и честь. Идеалы Парагона глубоко в него проникли.

— Многое из того, кем и чем он является, можно объяснить тем, что ты был рядом, — сказала Анна. — Ты оказывал на него положительное влияние. Был его якорем. Люди, которые слишком много думают об этике и морали, часто забывают, каково иметь дело с реальными людьми.

— Ты говоришь жуткие вещи, — с наигранным ужасом ответил Льюис. — Оказывал хорошее влияние? Я? На мгновение я даже почувствовал себя достойным человеком. Уныло и скучно.

Анна хихикнула и лукаво посмотрела на него поверх чашки.

— Извини, Льюис, но таков уж ты. Старый и надёжный друг.

— Хотелось бы мне быть сорвиголовой, — задумчиво сказал Льюис. — Наверняка это очень весело. Но это не моё. Всегда находится работа, которую нужно сделать, и я просто не могу бросить всё и уделить время на веселье. Я все равно буду чувствовать себя виноватым.

— Я знаю, что ты имеешь в виду, — медленно кивнула Анна.