Наследие

"Какой?" Отвлекшись от созерцания нескольких несвязанных друг с другом криволинейных форм, Флинкс вспомнил, что должен был проводить официальное собеседование для неизвестного работодателя. «Да, этот Анайяби, э-э, ваш парень, определенно звучит так, как будто он может соответствовать профилю людей, которых мы хотим включить в наш опрос. У вас случайно нет дополнительной информации о нем?

Юстаб покачал головой. — Я только что сделал запланированную доставку, вот и все. Я никогда не испытывал к нему и сотой доли того интереса, как он ко мне. Вы можете попытаться исследовать его через «Шелл», но по моему опыту, люди, которым нравится такая большая физическая конфиденциальность, также заботятся о том, чтобы защитить свои личные данные. Если вы пойдете искать, я не думаю, что вы найдете много. Он широко улыбнулся. «Если он сможет вписаться в ваш опрос, то я ожидаю, что ваш бонус впишется в мой аккаунт».

Установив безопасную частную связь между своими коммуникациями, оба мужчины работали молча. В то время как Флинкс переводил указанный бонусный кредит на личный счет Юстаба, его гость предоставил Флинксу ту небольшую дополнительную информацию, которая содержалась в его личном файле syb для герметичной Анаяби. В основном спекулятивные периферийные устройства интересовали Флинкса не вполовину так сильно, как координаты места жительства поселенца.

Быстрая проверка показала, что рассматриваемая локация находится на крайнем пределе дальности действия стандартного скиммера. Сама его удаленность была хорошим знаком, хотя исследования, проведенные до прибытия, показали, насколько серьезно многие гештальт-иконоборческие художники, писатели и самопровозглашенные философы ценили и защищали свою частную жизнь и изоляцию. Так же, как знал Флинкс, будет и любой, кто когда-то имел профессиональные отношения с Мелиорарес. Любой, у кого есть здравый смысл, т.

Ему пришлось заставить себя не использовать свой собственный коммуникатор для подключения к Shell, а подождать, пока он снова не сможет получить доступ к общедоступному терминалу, чтобы исследовать загадочную гештальтианку по имени Анайяби. Он был одновременно разочарован и рад узнать, что Юстаб был прав. В общедоступных записях не было ничего, кроме самого простого списка, который можно было найти на кого-либо с таким именем. Всего одна короткая, неинформативная идентификационная строка, по которой с мистером Анаяби можно было связаться через Shell. Ввод координат, предоставленных Юстабом, не дал никакой информации, кроме местоположения на топологической абстракции. Отсутствовало описание жителя указанного места или его занятий; никакого упоминания о какой-либо семье или категории проживания. Как и многие другие поселенцы, скрытный Анайяби решил не раскрывать о себе ничего, кроме того, что было необходимо для идентификации и регистрации его как жителя планеты.

Было ли это заметное отсутствие информации просто типичным для гештальтианского затворничества, беспокойно размышлял Флинкс, или просто, возможно, свидетельствовало о том, что человеку есть что скрывать?

Как оказалось, ему потребуется как минимум еще один день, чтобы это выяснить.

Головная боль, разбудившая его перед восходом солнца на следующее утро, свела на нет все его попытки смягчить боль. Лекарства, которые он всегда носил с собой, точно запрограммированный нейронный стимулятор, который он обмотал вокруг головы, — ничего не помогало. Он провел утро, потом день, потом вечер, лежа в постели, попеременно накачанный лекарствами до оцепенения и беспокойно уснувший, такой же напрасный, как и сам день.

Как всегда во время таких мучительных эпизодов, за ним наблюдал раздраженный Пип. Хотя она много раз видела своего хозяина в агонии мозга, она переживала такие повторяющиеся эпизоды с таким же беспокойством, как и тогда, когда он впервые испытал их в детстве. К тому времени, когда появятся и боль в его мозгу, и побочные эффекты,

Из-за его усилий заглушить звук уменьшился достаточно, чтобы он мог снова нормально функционировать, ночь опустилась вместе с любой надеждой совершить что-то важное за небольшой остаток того, что было полностью рассеянным днем.

Несмотря на то, что он проснулся на следующее утро, чувствуя себя физически истощенным, но в остальном все было в порядке, он воздержался от дальнейших действий, пока не убедился, что его голова не вот-вот сорвется с шеи. Такие карательные события не оттолкнут его от гештальта и не отвратят от его цели. Хотя вряд ли это было утешением, он знал, что может умереть от кровоизлияния в мозг так же легко на Земле, Мотыльке или Новой Ривьере, как и на Гештальте. История и опыт научили его, что никакое существующее лечение не может облегчить его состояние.