Наследие

Народ вокруг стал потихоньку хихихать, а пока я тёр переносицу, пытаясь подобрать слова и сформулировать очередной вопрос, дабы вывести эту врушу на чистую воду, голос подала Рада:

— Предлагаю сначала покормить её сиятельство и боярыню Зорину, — с улыбкой проговорила хранительница.

— Думаешь, долгое нахождение в подземелье и чувство голода внесли свои коррективы в их сознание? — с умным видом вопросил я.

— Не исключено. Голодные фантазии и всё такое.

— Всё это очень весело, но предложение покормить звучит очень заманчиво, — с улыбкой проговорила Катя, до этого момента стоявшая молча.

Что ж, общий вектор для дальнейшего пути был задан, поэтому вся наша компания развернулась в сторону нескольких палаток, стоящих на границе с руинами. Надеюсь, после позднего обеда, или правильнее сказать — раннего ужина, Агния перестанет юморить и удовлетворит моё любопытство.

* * *

В обеденной палатке остались только мы с Агнией, а Катя с моими двумя хранительницами вышли прогуляться. Девушки успешно преодолели все ловушки подземелья, и меня несомненно радовало, что мы не ошиблись в своём предположении по поводу гробницы эфиопского короля и все наши усилия не были напрасны. Правда, как и в истории с Белградским музеем, получилось добыть только одну «слезу» без каких-либо подсказок от Радмилы. Тупик? Пожалуй, что да. И кроме моей версии по поводу могилы югославской королевы и существования ещё одной возможной загадки, больше у нас ничего не было. Зато, кроме брюлика от боевого жезла, Агния, как начинающий чёрный археолог, не удержалась и прихватила с собой ещё несколько интересных предметов.

Душевный порыв немного пристыдить Агнию по поводу неприкрытого грабежа и экспроприации всех остальных вещей был сметён доводом, что если не заберём мы, то после отключения защиты это обязательно сделает кто-нибудь другой. Вопрос культурного наследия Эфиопии также не поднимался, ибо если правящая династия африканского государства до сих пор не озаботилась данным вопросом и не перевезла прах своего короля в столицу, то значит, ей этого не надо. Ну а раз не надо, то мы можем с чистой совестью оставить всё себе. Так что я просто с интересом слушал девушку, которая объясняла свойство того или иного девайса, прихваченного из гробницы. К слову сказать, Иясу оказался чрезвычайно скромным парнем, или это его окружение оказалось жадным, но заслуживающих внимания драгоценностей действительно было не очень много. Но обо всём по порядку.

Меч-переросток, который едва не стал причиной гибели девушек, привлёк Агнию необычной компоновкой, а точнее схемой магических узоров. По сути это оказался, пусть и гипертрофированный, но фактически стандартный меч для Валькирий, в котором использовалась стихия огня. Однако мою наставницу восхитило то, насколько долго оружие держало первоначальный заряд после отключения от основного источника магии. По её словам, клинок до сих пор ещё не потерял всей своей мощи и небольшой магический импульс вполне мог заново активировать его смертельные свойства. Гигантская площадь меча позволила вплести в него дополнительные узоры, превратив в своего рода накопитель энергии. Именно это качество на пару с оригинальной схемой подтолкнуло Агнию взять этот трофей с собой, чтобы на досуге разобраться с изделием эфиопской мастерицы.

Из интересных предметов стоит также отметить два амулета — диадему и перстень. Диадема представляла собой венец, с ободком полузакрытого типа и, несмотря на то, что была отлита целиком из золота, выглядела не очень впечатляюще, я бы даже сказал, простенько. Драгоценный металл, долгое время пролежавший в королевской усыпальнице, потерял свой первоначальный блеск и слегка потускнел, а ширина ободка не превышала одного сантиметра и единственным украшением служила рельефная пентаграмма из того же материала, располагавшаяся строго по центру обода. В центр пентаграммы были вставлены четыре гранёных зеленоватых камня, имеющих немного вытянутую форму и расположенных так, что образованная ими фигура напоминала крест. Насколько я успел ознакомиться с историческими документами — пентаграмма с давних времён считалась символом царя Соломона, легендарного предка эфиопских царей, а сама диадема являлась защитным амулетом, использующим силу воздушной стихии.