Наследие Белого конвоя

Утреннее совещание прошло довольно ровно, в серьезной и деловой атмосфере, какого естественно и требовала создавшаяся ситуация. Из всех секретов, строго хранимых командующим, затерянного среди многочисленных протоков реки парохода, остался лишь один. Пакет с приказом, врученный самим «Верховным», он имел право вскрыть лишь в одном случае; когда безопасность сохранности груза станет под угрозой и его необходимо будет защищать. Успех столь ответственной миссии, как заверил адмирал Колчак, гарантировал появление на груди штабс-капитана остроугольной звезды с хризолитами. Было ли это сказано всерьез, Киселев глубоко сомневался, потому как сам адмирал довольно скептически относился к новым наградам, утвержденным временным, но уже несуществующим «Сибирским правительством». Сам же он находил этот факт, явной претензией на автономию Сибири и будучи сторонником единой, и неделимой России, считал введение орденов несвоевременным.

Дальнейшей участью вверенных под его ответственность многочисленных ящиков золота, прибывших в канун осени из Омска, Киселев себя не занимал; оно было передано в пунктах назначения другим, ответственным за его судьбу людям, в число которых входили и банковские работники, оставившие пароход еще до входа его в бассейн реки Оби. Все инструкции были исполнены и следуя налегке в направлении Остяко-Вогульска штабс-капитан с надеждой уповал на благосклонность все более портящихся погодных условий, от которых во многом зависела выполнимость не менее важной, заключительной части миссии. В его каюте по-прежнему стоял опломбированный, добротно сработанный, увесистый чемодан, о содержимом которого знал лишь он один. Его необходимо было транспортировать до будущей, новой Сибирской столицы. Часть драгоценной утвари из храмов и монастырей Тобольской епархии, а также следовавшая с ними серебряная вызолоченная рака от мощей митрополита Иоанна Тобольского, весом тридцать пять пудов, были также отгружены еще на Иртыше, на пристанях Кугаево и Бронниково. Лишь незначительной части золота и царским монетам, оставленным на пароходе, предписано было следовать вверх по течению Оби до Сургута и далее в Томск. Ее надлежало использовать в крайних, исключительных случаях, при возникновении каких-либо непредвиденных ситуаций, о возможности которых Киселев был осведомлен еще генерал-лейтенантом Пепеляевым при их расставании. В противном случае, все ценности надлежало передать в Томске, согласно приказу, хранившемуся в его личном сейфе, на пароходе «Пермяк».

Как ни прискорбно было осознавать, но внезапные холода и довольно ранний приход зимы многое спутали в расчетах речников, что не замедлило сказаться и на планах Киселева. Ссылаясь на унылые заверения капитана судна, он принял самостоятельное и твердое решение; оставить пароход на зимовку, а вверенному ему составу конвоя пробиваться по зимнику, следуя вдоль русла реки Оби, к Томску. Доложив о своем нелегком решении на совещании, он предложил разбить команду на две группы; одна должна была заняться закупкой лошадей и фуража в расположенной неподалеку деревне Сургут, а второй группе необходимо разведать местность на предмет сокрытия оставшихся на пароходе ценностей и золота. На подготовку обоза, которому предстояло проследовать по глухой, заснеженной Сибирской тайге без малого, почти девятьсот верст, было отведено два дня.

– Сегодня только третье ноября, и я полагаю, грунт еще не успел промерзнуть основательно, – рассудил штабс-капитан, обращаясь в очередной раз к присутствующим офицерам, – посему приказываю: Вам лично, господин Бельский, как руководителю второй группы, заняться поисками берлоги, надеюсь пока что возможно еще не занятой, каким-нибудь из местных медведей. – Компания дружно рассмеялась, должным образом оценив вполне уместную шутку командующего конвоем.

– Уж мы постараемся, господин капитан. Оно и свежая медвежатина не помешает, – это на тот случай, если берлога будет занята, – улыбчиво поддержал общее настроение поручик.

Веселый настрой определенно нравился Киселеву, он безусловно мог иметь свою пользу. Речники, обособившись, взялись за подготовку судна к зимней стоянке, ясно осознавая, что всю долгую пору ледостава им придется провести в Сургуте. Вооруженные группы откомандированных офицеров вскоре покинули расположение пришвартованного непогодой корабля в твердой уверенности; оправдать доверие своего командира.