Наследие Эдварда Гейна

— Тогда вас бизнес, наверно, интересует? — спросила Ирина. — Но и бизнес Вася не забирал! По наследству получилось так, что Степа все оставил мне. А на что оно мне? Что мне с этим делать? Я все эти бизнес-процессы и прочие штуки в упор не понимаю, меня обмануть — раз плюнуть, это кто угодно поймет! Поэтому я сделала Васю своим официальным представителем. Он всегда был нужен мне больше, чем я ему! Я бы без него не справилась, а он бы без меня давно открыл свое дело. Он развил и улучшил все, что оставил Степа! Ну а наша любовь… Это уже другое. Личное. Но даже если бы не она, если бы мы не поженились, в бизнесе ничего бы не изменилось, всем управлял бы Вася.

Он и правда был любопытным созданием, этот Вася. Чем дольше Анна наблюдала за ним, тем больше убеждалась в этом. Талантливым бизнесменом — да, но не только. В нем чувствовалась уверенность, которую нельзя приобрести с опытом, с ней можно только родиться.

А ведь, если задуматься, после смерти Степана Янковского Свищев и прочие местные стервятники могли положить глаз на его бизнес. Но они даже не попытались ничего получить! По крайней мере, среди новостей того времени Анна не нашла упоминаний о деловых или других конфликтах. Янковский умер — но ничего не изменилось. Так может, не он изначально был силой, отпугивавшей преступников?

Жаль, что Леона нет, он мог бы заметить что-то, что она упустила. Но он по-прежнему был занят борьбой с ветряными мельницами, и Анне приходилось полагаться только на себя.

— Я всегда буду любить Степу! — гордо заявила Ирина. — Я даже оставила его фамилию! Но это не значит, что моя жизнь остановилась, он бы и сам этого не хотел. Я люблю Васю, просто по-своему. И я все-таки нашла свою дочь, она простила меня! Мне не стыдно быть счастливой.

— Я и не собиралась упрекать вас. Давайте все-таки поговорим о том проекте, парке, и Андрее Мурове.

Анна знала, что честных ответов она уже не добьется, но и уходить не спешила. Ей нужно было понаблюдать за Василием Романовым, понять, может ли он быть убийцей, которого они ищут.

На первый взгляд — нет. Он уверен в себе, у него ясный взгляд, он идеально контролирует ситуацию. Многие убийцы способны на это, но такие, как Эд Гейн, — нет. Одержимость смертью влияет на личность, болезненная страсть рано или поздно вырывается наружу.

Хотя Гейн, если задуматься, тоже скрывался неплохо, но только в амплуа безобидного чудика. И все же его не считали нормальным! А Романова считают, вот ключевая разница между ними.

Но если он болен, он должен сорваться. Они все срываются.

Гейн тоже ведь был на хорошем счету, даже когда вовсю катился вниз. Вряд ли дело было в том, что он остался безнаказанным за убийство брата. Он не гордился этим, он просто верил, что поступил правильно: он «защитил» свою мать от единственного, кто посмел открыто критиковать ее. Для Эда смерть Генри, пожалуй, и не была настоящим убийством.

Вообще, пока была жива его мать, он не был хищником — не по-настоящему. Он был чем-то средним между ее верным рыцарем и ее же комнатной собачкой. А вот когда Августы не стало… Тогда он переродился и стал чем-то совершенно новым, безумцем, преследующим призрак.

Он приносил домой мертвые тела — этого не замечали. Он начал зачитываться статьями о каннибализме, сатанизме и нацизме — это было его личным делом. Он начал пересказывать содержание статей детям, за которыми ему доверяли присматривать, а дети жаловались родителям — но их не слушали. Эда Гейна защищало не редкое актерское мастерство, а стена неверия. «Убийца рядом? Невозможно!», «Только не чудак Эдди, он же вырос у нас на глазах!»

Это не значит, что он вот так быстро поверил в свою безнаказанность. Эд был слишком отвлечен от реальности, чтобы размышлять об этом. Убийство Мэри Хоган было спонтанным, он не готовился к этому, да и следы замел абы как, но его все равно не поймали.

Для него это не стало победой. Если бы он поверил, что имеет право убивать, он бы начал делать это свободно. А он не рвался ни к чему, кроме воссоединения с матерью, он закрылся в своей норе, окруженный смертью. Он был способен только на спонтанные убийства.

Поэтому перерыв между его двумя доказанными жертвами составил три года. Да и вторую жертву он убивать не планировал — он не был дураком, знал, что след приведет к нему. Но он просто не сдержался. Он зашел в магазин, которым заправляла Бернис Уорден — женщина средних лет. Знакомая ему, но так похожая на женщин, которых он выкапывал на кладбище. Он понял, что она ему нужна, и просто застрелил ее — в ее собственном магазине, утром, не стесняясь никого и ничего.

Безумие не знает страха.

Уже потом, когда Гейна поймали и допрашивали, он пытался оправдаться. Он утверждал, что не собирался убивать Бернис, он просто решил осмотреть ружье в ее магазине. Но ружье выстрелило — и пуля мгновенно убила хозяйку.