Наследник

– Я меняю концепцию. Временно. Я отдаю себе отчет, что, возможно, это решение окажется непопулярным. Но на данном этапе перед Россией стоят более важные, я бы сказал, насущные проблемы, чем немедленное восстановление монархии… И еще, – сказал он после небольшой паузы, – я хочу сказать еще кое-что, но, как говорится, не для прессы. Я повторяю, это временная мера. Потому как нельзя подходить к нам как к какой-нибудь там Латвии или Литве. Потому как размером в современную Латвию Московское княжество было в самом начале своего славного пути. А теперь же вона мы какие большие! Поймите, у нас своя дорога, а вы, вы это… лоцманы другого пути.

– Отлично, – сказал Александров. – За первую часть отлично. А что касается второй, выкиньте из головы всю эту чушь о незалежности русского выбора. О каких таких особых идеалах вы говорите, когда здесь люди живут, словно сидят, и мрут как мухи, когда народ спивается деревнями, когда одни режут других только за то, что эти другие на них не похожи… Если вы не прислушаетесь к добрым советам, а будете и впредь упорствовать по поводу этих всех глупостей, то потеряете страну, а мы – работу. Подумайте на досуге. И еще, вот вы так ратуете за монархию, возможно, даже в мыслях примеряетесь к короне… Примеряетесь, примеряетесь, – повторил он, заметив, что генерал пытается возразить, – но как бы она вдруг не стала терновым венцом. Поймите, дорогой наш и уважаемый Константин Георгия, в условиях западной демократии, куда мы вас пытаемся втащить, потеряв связь с народом, правитель в худшем случае проиграет выборы, а в условиях монархии, куда стремитесь вы, он лишается головы. Подумайте об этом на досуге. И не теряйте время нас провожать.

Генерал Деев стоял у окна и смотрел, как «мерседес» с консультантами катится между сверкающими сугробами, понемногу исчезая за медными стволами сосен. Вот машина скрылась из вида, и только теперь он нажал на селектор.

– Кузьмич, зайди. Дело есть.

Глава 6

Следователь Аркадий Сергеевич Меликьян не ждал от наступающего века ничего особенного. Разве что пенсия стала ближе, только и всего.

Точно так же, как и в прошлом году и как много лет подряд, этим холодным мартовским утром Аркадий Сергеевич надел свое видавшее виды пальто и вышел из дома. Зима затягивалась. На лестнице было холодно и темно. Помянув в уме нехорошим словом все районные, городские и прочие власти, он спустился вниз и, найдя на ощупь дверную кнопку, вышел на крыльцо. Не успел он приподнять воротник пальто и сделать пару шагов, как мимо него в подъезд прошмыгнула чья-то вороватая тень. «Надо бы вернуться и выяснить, кто это. За домофон платим, а тут, понимаешь, шастают всякие», – подумал он, шагая в сторону автобусной остановки. Но чем дальше отходил он от дома, тем бессмысленней становилось возвращение домой и, наоборот, осмысленней становилась вероятность разговора с начальством по поводу его опоздания на работу. С недавних пор управление возглавил новый человек. Проработав много лет в системе исполнения наказаний, он превыше всего ценил в подчиненных соблюдение дневного распорядка. Аркадий Сергеевич уже умудрился пару раз опоздать на работу, и в третий раз попадаться в рапорт начальника ему не хотелось. До пенсии оставалось всего ничего, а значит, умудрись он получить новое взыскание, то вряд ли успеет его снять.

Да-а-а… Как-то незаметно пролетели служебные годы. Наверное, потому что их начало пришлось на перестроечное время. Интересно, а как сложилась бы его судьба, если не Горбачев? Если бы все осталось, как было? Кем бы он был и где бы работал?

Конец восьмидесятых застал его в одной из среднеазиатских республик. «Демократия» привела там к тому, что его начальником стал вор в законе, человек, трижды отсидевший по «тяжкой» статье. Однажды молодой следователь Меликьян оказался свидетелем разговора между ним и министром. «Есть сигналы, что вы третируете милиционеров. Вы должны понять, что отныне вы – замминистра! И что вы сейчас с ними – одна команда», – увещевал его член кабинета. «Я что, не понимаю? – огрызнулся начальник. – Но стоит мне только увидеть их погоны, как меня сразу выворачивает наизнанку». Всю ночь Аркадий Сергеевич не смог сомкнуть глаз; все думал и курил, курил и думал, а утром, ничего не сказав жене, написал рапорт на увольнение.

…Внезапный тычок в спину вернул его к действительности. Задумавшись о прошлом, он и не заметил, как добрался до своей остановки и теперь стоял перед раскрытой настежь автобусной дверью. Оглянувшись, он увидел позади себя типичную «женщину из очереди» в облезлой шубе и пуховом берете, нагруженную, несмотря на ранний час, увесистыми авоськами.

– Будем садиться или глазки строить? – сверля его злыми буравчиками глаз, спросила дама.