Наследник

Моя королева была прекрасна. Лучшие слуги, портные, парикмахеры, врачи, массажисты были к ее услугам. Ее нарядам могла позавидовать даже жена триморского императора, ее драгоценности были достойны ее красоты, а ее осанка — ее высокого положения. Эска привыкла быть женой победителя, она не стеснялась знатных дам, которых раньше и в глаза-то не видела, быстро усвоила все приемы и манеры и даже ввела свою моду при дворе. Пока я воевал, она управляла страной так же смело и уверенно, как своей харчевней.

— Ты один? — удивилась она, — странно…

— У проигравших друзей всегда меньше, — усмехнулся я.

— Не понимаю, как ты мог! — начала, было, она, но я требовательно сжал ее плечи.

— Не надо об этом.

— Извини… — она села на кровать, сминая широкие бирюзовые юбки, вышитые жемчугом, — я ведь не затем приехала, чтобы тебя упрекать. Просто хочу понять, что с тобой творится.

— Да ничего особенного. Воюю.

— И когда кончится твоя война? — вздохнула Эска обреченно, — ты же не хотел убивать, ты ненавидел смерть! Почему ты всё время воюешь?

— Потому что так надо, — ответил я ей, — я один знаю, как надо, только мне никто не верит. Всем кажется, что я делаю что-то не то… может, они и правы, если живут сегодняшним днем.

— Я тоже живу сегодняшним днем. У меня одна жизнь, и я хочу быть счастливой в этой жизни.

— Я тоже, — сказал я уверенно, — я тоже хочу, чтобы ты была счастливой.

— Знаю, — усмехнулась она, — ты сделал всё, что в твоих силах: ты спас меня от смерти и вытащил из пучины безумия, ты чуть ли не каждый день шлешь гонцов в Трир справиться о моем здоровье, ты самый заботливый муж на свете. И у меня есть всё… кроме тебя.

— Эска!

— Опомнись, Кристиан, — грустно улыбнулась она, сжимая мои руки в своих, — разве это жизнь? Разве этого мы хотели? Думаешь, мне нужна эта роскошь: балы, званые обеды и конные прогулки с герцогиней Алонской? Я умираю с тоски в твоем дворце, пока тебя носит по всей стране, как будто ты нарочно от меня убегаешь…

— Я не свободен, Эска, я погряз в каком-то своем долге. Но я же люблю тебя! Я не смогу вынести ни одной твоей слезы! И ты это прекрасно знаешь. Что мне сделать, чтобы ты была счастлива, что?

— Это выше твоих сил, — усмехнулась она, — хоть ты и король Лесовии.

Я целовал ее, путаясь в драгоценностях, сминая ее прическу и осторожно укладывая ее на кровать, у меня не было к ней похожей на затмение страсти. С той поры как я увидел ее безумной в сгоревшем Тиноле, я боялся на нее дышать. Я смертельно боялся ее испугать и тем более обидеть.

— Ну, скажи, чего ты хочешь?

Я был осторожен с ней как кошка со своим котенком, но мне показалось, что я все-таки причинил ей боль, так изменилось вдруг ее лицо.

— Тебя, — сказала она обреченно, — тебя! — почти выкрикнула она, срывая с себя цепочку гранатовых бус, — тебя!

Что-то зашумело в голове, наверное, кровь. Никогда моя нежность к ней не перерастала в страсть, и никогда я не видел у нее таких отчаянных и влекущих глаз.

— Тебя, — повторила она уже шепотом.

— Так в чем же дело?

Я расстегнул камзол, я снял ремни, я скинул рубашку, я вспыхнул как сухое сено, крепко сжимая ее в объятьях и позволяя наконец своим губам и рукам действовать самостоятельно. И как будто теплые волны подняли меня с холодного дна, закружили и понесли по течению, и в этом было что-то тоскливо-знакомое и пьянящее. Я закрыл глаза, и мне казалось, что само солнце обнимает меня своими лучистыми руками. «Астафея!» — вспыхнуло у меня в расплавленном мозгу, — «Астафея!» — защемило мое сердце, — «Астафея!» — прошептали мои безумные губы, — «Ас-та-фе-я…»

И всё померкло.

— Не переживай, Заморыш, — сказала Эска спокойно, — для меня это не такая уж неожиданность.

— А для меня — неожиданность, — честно признался я, ища глазами, куда бы провалиться, — потому что я в самом деле тебя люблю, можешь мне не верить, но это так, от этого никуда не денешься…

Она мне не верила.

— Если б я знала тогда, я бы никогда не позволила ей улететь. Я же не враг тебе, Кристиан.

— Я люблю тебя, — упрямо настаивал я, — я знаю, что ты моя!

— Господи, что ты наделал?!

Эска отвернулась, но я взял ее за плечи и повернул к себе.

— И что же я наделал? Что?

— Ты хотел как лучше, я понимаю… ты всегда хочешь, как лучше, ты добрый. Только получается у тебя черте что!

Я смотрел на нее с немым отчаянием, сознавая, что она права. Я всегда хочу как лучше, мои чувства расходятся с моим долгом, я вяжу себя в три узла, а это еще и никому не нужно!

— Я несчастлива с тобой, Кристиан, — сказала она обреченно и беспощадно, — я ни в чем тебя не виню, я за всё тебе благодарна, но я с тобой несчастлива. Мы живем не так, как мы хотели, и не для того, зачем родились. Мы не на своем месте, понимаешь? И я, и ты… Я была счастлива только в детстве, да в своей харчевне со своими друзьями и своим незаконным сыном, когда просто ждала тебя. Всю жизнь ждала. И не дождалась.