Наследник Альфы

Люська сразу обабилась. Располнела, даже перекрашенные в белый волосы не помогали ей красоту вернуть. Еще и по дому перестала успевать все делать. Пыль, от которой Вася успел отвыкнуть, неожиданно начала сильно раздражать.

По всей квартире сушилось белье, пеленки, ползунки. Еду уже ел не свежую, а разогретую.

Он тогда-то ей первый раз и врезал. Поучил маленько.

Ну а как? Приходит домой уставший с работы, а она ему ультразвуком выговаривать начинает, что от него перегаром несет. Мол, он деньги на бухло тратит, а детям жрать нечего. Ну сама напросилась ведь, разве нет?

Была б она нормальной бабой, ей бы своего молока прокормить детей хватало. Вон, по телевизору показывали — до трех лет молоком грудным кормят. А она?

Только деньги из него тянуть стала.

Он тогда ей и ударил-то легонько. Просто чтоб замолчала. А она сразу в слезы. С детьми заперлась в спальне и до утра не выходила.

Ну он-то к утру отоспался, остыл маленько. К двери подошел:

— Открывай, а то выломаю, хуже будет.

Она тогда его побоялась ослушаться. Вышла. Вася придирчиво осмотрел ее — даже и синяка не было. Так, покраснело чуть-чуть. А она-то устроила.

— Ты это… извини. Я ж устаю на работе, сама знаешь… Все же для вас делаю, троих на себе тяну, — неуклюже извинялся он. — Сегодня премию дадут, все до копейки тебе отдам, трать сама, как хочешь. Хоть выкини.

Тогда Люся на него еще подулась для порядка с недельку, а затем простила. Да и сама стараться больше стала. А куда еще ей с двумя детьми деваться? Не к матери же ехать, та у нее сама еще та забулдыга.

Да и сама стараться больше стала. Пыль вытирала, полы мыла, детям не давала плакать, чтобы ему не мешали.

Но, несмотря на это, декрет жены дался Васе очень тяжело. Домой по вечерам идти не хотелось. Там орущие дети, жена с синяками под глазами от недосыпа. И раньше-то не красавица была.

И Вася уходил с приятелями в бары. Просиживал там часами. А потом брел, пошатываясь, домой. Заваливался спать, чтобы с утра вновь пораньше уйти на работу.

Иногда Люся пыталась что-то ему возражать, но он уже понял, как может проучить ее. Но после ему становилось жалко ее, он просил прощения, а она в ответ начинала больше стараться. Делать ему массаж по вечерам, баловала разносолами. На какое-то время этого хватало, и он приходил вечерами домой, а потом опять становилось скучно и тошно от бытовухи, орущих детей, и Вася вновь искал утешения в выпивке.

Когда детям исполнилось по три года, они наконец пошли в сад, а Люся нашла себе работу — продавщицей в соседнем гипермаркете. Вася думал, что наконец-то жизнь наладится. И действительно — первое время все было чудесно. Люся стала больше следить за собой, похудела и даже как-то похорошела. Вот только вместе с этим он начал замечать, что красится жена теперь не только для него. Как идет на работу — так малюется. На работе охранники обращают на нее внимание, и директор магазина несколько раз ей премии выписывал большие.

Просто так ли? Или виды на его дурнушку имеет?

А та и рада стараться. Дополнительные смены начала брать, говорит: «Маше и Мише новые курточки нужны, сапожки, шапочки… В садик ведь ходят, надо чтобы не хуже других».

Денег стало достаточно, они даже покупку автомобиля обсуждать стали, чтоб детей удобнее возить везде было. Бокс купили по случаю в гаражном кооперативе. Причем большинство денег — с премий жены. Вроде как если возьмут подержанную машину, то будет где ее чинить.

И вроде все было хорошо. Но Васю ситуация безумно злила. Вроде как и не мужик он, если жена без него зарабатывает? Как-то не утерпел. Пришел к ней на работу, устроил скандал. А дома поколотил еще хорошенько, чтоб неповадно было.

— Да за тебя же переживаю, дура! — объяснял он ей потом. — Ты думаешь, начальник за красивые глаза тебе деньги дает? Да он под юбку к тебе залезть хочет! Или уже залез, а ты молчишь? От меня скрываешь?!

Недельку подулась, но с работы все же ушла. Нашла другую — в цветочном магазине. На работу больше не красилась. Вот только когда приходила домой, от нее словно одеколоном чужим пахло.

— Так это от цветов, Васенька… — оправдывалась она, глядя на него снизу вверх глазами испуганной оленихи. Стоило представить, что она на кого-то еще так смотрит, как в нем моментально просыпались злость и ревность.

И успокоиться можно было, только спустив все это на глупую жену. Потом она часами плакала в ванной, не пуская туда даже детей. Ему становилось тошно и муторно от ее слез, мелкие раздражали своим попытками защитить мать, и он уходил заливать свое горе в барах, а когда денег не хватало, просто заваливался с бутылкой в гараж.

Ну вот как такую не колотить хотя бы для профилактики? Нельзя, чтобы забывала, кого бояться должна. Да и на других мужиков чтоб не засматривалась. Понятно же, кто в цветочные магазины ходит. Уж явно не порядочные семьянины, как он!

С синяками Люся на работу ходить стеснялась. Стала пропускать смены, постоянно просить ее подменить. Денег стало не хватать.