Наследник для Валида

Он не дает мне ни на миллиметр отстраниться, чувствую себя бабочкой, пойманной в железные тиски. Валид заставляет меня смотреть в свои глаза и от этой близости у меня просто дух захватывает.

Я как под гипноз попадаю, моргнуть не могу. Его глаза, как огромная темная бездна, поглощают всякий свет, становятся беспросветно темными, насыщенными, подавляющими.

Он изучает меня, скользит взглядом, словно ласкает, смотрит на мои губы, подкрашенные блеском, и они колоть начинают, как если бы действительно пальцем скользнул и надавил.

Машинально облизываю нижнюю, провожу по ней кончиком розового язычка, и мужчина прищуривается. Резко. С шумом воздух выпускает сквозь сжатые зубы.

Не могу понять, какие именно чувства бужу в этом кавказце, он изучает меня, как диковинку, которая попалась в силки.

Вторая рука взмывает вверх и опускается на мою щеку, чуть поглаживает кожу, царапает и обжигает остротой металла очень странных серебряных колец, а мне дышать все труднее, выдерживать такой молчаливый натиск слишком сложно.

Потому что впервые я понимаю, какой именно смысл несет в себе фраза «раздевать глазами».

Валид не просто раздевает меня взглядом, он словно препарирует, проскальзывает в подкорку, забредает в самые интимные уголки души.

От него не спрятаться, не утаить. Кажется, что прямо сейчас мужчина уже знает все, он читает меня, как открытую книгу.

— Ты дрожишь, — наконец, выдает с нажимом, опускает взгляд на мое плечо, отслеживает бег мурашек по коже, и я вздрагиваю, как если бы действительно мерзла.

Не знаю, что ответить, как быть, что вообще имею право сказать, какую ложь придумать…

— Я…

Хочу ответить банальность, но стоит короткой буковке начала моих оправданий слететь с губ, как Валид фокусирует свой взгляд на моих устах и все, что я хотела бы сказать, вылетает из головы, а мужчина многозначительно ухмыляется.

— Это поправимо, — отвечает словно между прочим и крепкая рука скользит мне на спину, прижимает к литому огромному телу. Я же по инерции выставляю похолодевшие ладошки вперед и ощущаю, как под сорочкой бугрятся массивные каменные мышцы.

Невероятное ощущение. Будто теплый гранит под пальцами оказывается, дышащий, живой…

Байсаров как печка согревает. Моментально от острого ощущения холода меня неожиданно бросает в жар. Организм сходит с ума от этой близости. И все мои эмоции находят слишком явный отпечаток на моем лице, потому что я замечаю, как мужчина прищуривается, словно недоволен моими реакциями.

А я вспоминаю едкие слова Мухоматова.

Ублажи его, Валид должен остаться довольным, тогда будешь свободной…

Пытаюсь взять себя в руки, расслабиться, даже стараюсь улыбнуться дрожащими губами, но задача кажется невыполнимой, мне с трудом удается справляться с перегрузками, к которым мой организм не готов.

— Как тебя зовут?

Легкая ласка и крепкие пальцы скользят к моей шее, словно массируют теплом, и кожа у меня начинает трепетать. Его жар, как это ни странно, начинает расслаблять, словно мужчина решил поменять стратегию с жесткого нападения на более мягкое.

— Варя… — отвечаю едва слышно, можно сказать, просто губами шевелю, и жесткие суровые уста мужчины раздвигает кривая ухмылка.

— Оригинальное имя, старое, сейчас так почти никого не называют… — отвечает как-то вскользь, а я вдруг понимаю, что ему параллельно, как именно меня зовут, и, скорее всего, он решил, что имечко у меня не что иное, как сценический псевдоним.

Эта мысль царапает остро, как если бы меня записали в ту самую категорию женщин, которой я, собственно говоря, сейчас и являюсь…

Больше Валид не говорит, длинные пальцы в кольцах скользят по моей спине и пространство подобно щелчку кнута простреливает быстрый “вжух”.

Мужчина опускает змейку на моем платье, при этом своих темных глаз от меня не отводит, его ладони скользят к моим плечам и поддевают тонкие бретели невесомой материи.

Одно короткое движение и мой наряд поддается, падает с моих плеч и медленно скользит по фигуре, ласковым шелком струится и опадает облачком у самых ног.

У меня от шока глаза расширяются, хочется закрыться руками, спрятать свои прелести, прикрытые тончайшим невесомым кружевом, от мужских глаз.

Но Валид не спешит смотреть вниз. Он каким-то чертовым чутьем понимает мой порыв и крепкие руки сжимаются на моих плечах. Пресекают интуитивный порыв спрятаться.

Ощутимо держит. Лишает возможности пошевелиться. Он словно огромный зверь, умеющий дозировать свою силу, управляет мной.

Сам же глаз с моего лица не сводит. Вглядывается. Замирает. И только спустя тягучую паузу моего смятения и нерешительности темно-карие кофейные очи скользят вниз, рассматривают мою тонкую фигуру, концентрируются на груди, которая начинает странным образом покалывать у самых вершинок, и я с ужасом понимаю, что мое тело реагирует то ли на страх, то ли на холод, то ли на откровенное разглядывание опасного, знойного мужчины…

— Красивая куколка, — наконец, выдыхает одобрительно, — трепетная, отзывчивая…