Наследник для Валида

Ярость в крови поднимается диким всплеском, когда понимаю, что Варю мою люто прессуют. Именно пугают. Но с каждым виражом ушлепок на тачке, чей профиль я вижу, все ближе к ней маневр делает, кружит, запугивает, ломает, а она стоит насмерть. Не двигается.

Держит свой страх в кулаке. Может, понимает, что в таком положении нужно именно стоять, потому что, если дернется и попытается убежать, окажется под капотом одуревшего мажора, с которым у меня еще будет очень интересный разговор, который избалованный ублюдок на всю жизнь запомнит.

Если ему папочка забыл вдолбить, как мужик с женщиной поступать не должен, то я вдолблю кулаками так, что зубы выплевывать крошкой будет…

Пускаю тачку по тормозам, рычит мотор, готовый сорваться и рвать противника, как вдруг Варя в мою сторону голову поворачивает, словно находит меня взглядом, хотя у меня тачка тонированная и пуленепробиваемая.

Танк на колесах, сделанный под личный заказ, ни одна пуля лобовое не пробьет, как, впрочем, и ни в один прицел не увидишь того, кто за рулем.

Но мне почему-то кажется, что девочка безошибочно находит меня взглядом, потерянным, больным, отчаянным.

Черт, там столько всего намешено, что у меня под ребрами печь начинает так, как если бы нож горячий вошел до рукояти.

На губы ее дрожащие смотрю и читаю по ним одно лишь слово:

— Помоги…

И осознанием. С утырком, творящим подобный беспредел, разговор у меня будет коротким. Потом. После.

Прищуриваюсь. Рассчитываю угол и отпускаю своего рычащего зверя, бью по газам, сразу же разгоняя тачку на предельную скорость. Подгадываю траекторию удара, филигранно обхожу застывшую фигурку девочки и сношу тачку мажорчика к херам, проламываю надвое.

Пацан за рулем сильно прикладывается. А я его лицо запоминаю. Знакомый хорек. С папой его пересекались. Поговорю с обоими. По душам…

Потом…

Сейчас выхожу из тачки и останавливаюсь. Замираю, когда девочку вижу, к асфальту прибитую. Впервые сердце торкает.

Страх?! Не знаю, что чувствую…

Беспокоюсь, что задеть могло, хотя не должно было, а она на меня глаза поднимает…

Шок у нее чистейший и я иду к ней, как на привязи. Сажусь на корточки, проверяю. Заглядываю в расширенные зрачки.

В аффекте она. Сильном. Перепугалась маленькая.

— Цела? — спрашиваю, а сам на травмы ее проверяю. — Тебя не зацепило?

Дрожать начинает. Сильно. Так у людей, которые на бомбе подорвались, бывает.

Сильнейший шок. Может, этот урод ей и психику травмировать успел…

Урою ушлепка…

— Ну, тихо, маленькая, все уже, уже все… — это уже вслух, держа малышку на руках.

Невесомая совсем. Тонкая. Сожми сильнее — переломишь…

Сажаю девочку в машину, врубаю по газам и везу ее от аварии дальше и с каждой секундой понимаю, что Варя сейчас запугана до смерти, что вытягивать ее из этого вакуума надо…

Останавливаю тачку, и она словно в себя приходит. На меня запуганные глаза обращает.

Вот так, маленькая, мне нужны твои эмоции, надо, чтобы ты в себя пришла и сфокусировалась на мне.

Меня бойся, я не наврежу, разве что заставлю вновь ожить, а не быть куклой подбитой, запуганной донельзя.

Провожу допрос. С пристрастием. И еще каким.

Сам завожусь так, что тело гореть начинает. Наконец, оживает девочка в моих руках, на колени свои утягиваю, смотрю в глаза, которые начинают гореть, как тогда в нашу ночь, когда женщиной сделал…

Все рассказывает, маленькая. Но про нее я уже все и так знаю. Попала девочка в замес. И то, что не дала мажору, который ее подбивал, о многом мне говорит.

Остается понять, действительно ли случайно попалась она в клубе или специально именно ее выбрали пешкой….

Смотрит на меня своими глазками, а я держу ее и понимаю, что нужно ей, чтобы от шока уйти, чтобы забыть тот ужас, который она на дороге испытала. Пальцы сами скользят вверх по бедру, пока ласкаю одну сплошную нежность…

Губки распахивает, веки прикрывает…

Говорит, рассказывает, переключается, соскакивает со своих страхов, а я узнаю девочку Варю еще больше и мне чертовски нравится видеть ее лицо, застывшее в шаге от кайфа.

— Ты… мучаешь… меня…

Выдыхает сипло. Но это вопрос, кто кого из нас мучает больше…

— Я запомнил, как сладко ты кончаешь, малышка…

Говорю чистую правду и хочу повторить. Хочу вновь увидеть эти распахнутые блестящие глаза, эти искусанные пухлые губы…

Пара движений, и моя девочка взрывается. Взвивается вся и ловит не просто кайф, она вылетает из того шока, в который ее вогнали, а потом она мне рассказывает. Называет имена тех, кто причастен к подставе.

Имена тех, кто, как минимум, ее кинул…

И я их запоминаю. Более того. Я с ними всеми еще познакомлюсь.

Ниточки нашлись…

Посмотрим, куда они приведут…

А сейчас я смотрю на разгоряченную девочку. Убираю прилипшие к вискам светлые локоны.

Варя податливая, словно воск, в моих руках. Хочу ее. Завалил бы прямо здесь, но…

С нее хватит на сейчас.

Снимаю ее со своих колен. Чувствую дикую тяжесть в паху и боль. Быстро одергивает юбку, прикрывает коленки.

Скромная девочка.

— Ты отпустишь меня… теперь… — тихий шелест доходит до слуха, и я сильнее сжимаю руль рукой.

Смотрю на Варю, а она глаза свои, наполненные истомой, прячет под веером ресниц.