Наследник из Калькутты

Ушибленный в плечо, Джозеф Лорн выпустил из рук мальчишку, в ярости схватил большой кусок отколовшегося гипса и запустил им в обезьяну. Снаряд угодил не в животное, а в качающуюся люстру. Зазвенел разбитый абажур, горящее масло полилось на стол. Сукно и папки на столе затлели. Обезьяна перескочила на полку. В комнате сделалось темно, но Микси схватила с полки какие-то документы и швырнула их в горящую на столе жидкость. Бумаги вспыхнули ярким пламенем и, словно факел, осветили метавшихся по комнате людей. Мистер Томпсон, клерк и Джозеф Лорн бросились тушить огонь.

Им удалось заглушить пламя, набросив на него ковер и сорванные портьеры. В этой суматохе Томас Бингль ухватил наконец цепочку зверька и опрометью выбежал с ним на улицу.

Когда он приплелся домой, тетя Полли, их соседка, открыла дверь. Мальчик не узнал квартиры. Все вещи в комнате были перерыты, белье из комода валялось на полу, а сама миссис Бингль стояла посреди этого хаоса, прижав руки к подбородку и неподвижно уставившись в одну точку. Увидев обезьяну в руках мальчика, она закричала диким голосом, взмахнула руками, словно защищаясь от привидения, и, как сноп, повалилась на кучу хлама, разбросанного на полу.

Поздним вечером старый бультонский банкир мистер Сэмюэль Ленди заперся в подвале своего банка, где в прохладном сумраке стояли шесть грузных, как слоны, металлических шкафов. Вдвоем с казначеем банка мистер Ленди при свечах еще раз пересчитал золото и ассигнации, высыпанные из двух кожаных мешков.

Ровно десять тысяч фунтов золотом и на четырнадцать тысяч ассигнациями, — сказал казначей. — Все ли они идут на текущий счет мистера Райлендом?

— Нет, по его распоряжению пять процентов этой суммы зачисляется на счет мистера Джозефа Лорна, — отвечал хозяин. — Этот вклад — первые результаты экспедиции «Ориона». О, заокеанские экспедиции Райленда, по-видимому, обещают многое впереди!

Мистер Ленди подсчитал что-то в своем блокноте, вздохнул и, захлопнув дверь денежного шкафа, отправился на покой.

Шотландец клерк мистер Арчибальд Стейболд за короткий срок успел надоесть всей прислуге «Белого медведя». Постоялец был сумрачен, не отличался щедростью и постоянно изъявлял желание «покинуть этот вертеп порока». В течение двух суток он сидел в одиночестве, запершись в своем тесном номере, не принимая никаких гостей и не делая никому визитов. Только один раз этот угрюмый жилец велел трактирному слуге окликнуть на улице и позвать в номер какого-то юношу, которого постоялец заметил из своего окна. Старый клерк быстро надел меховой плащ и вместе с юношей покинул гостиницу.

В сопровождении своего юного спутника, которому на вид можно было дать лет пятнадцать, мистер Стейболд отправился в сторону порта. Узкими окраинными улочками они вышли к предместью, пересекли пустырь, покрытый снегом и мусором, и спустились по крутой тропинке к самому морю, где прибой ворочал каменные кругляки.

Старик с привычной осторожностью огляделся по сторонам и обнял юношу за плечи:

— Здесь один бог слышит нас с тобою, мой сын! Я рад, что судьба привела тебя под мое окошко и я снова могу побеседовать с тобою.

— Мне нельзя отлучаться надолго, учитель: я послан из конторы в город за покупками и должен скорее принести джентльменам их заказы… Но я, конечно, тоже очень рад снова видеть вас, мистер Меджерсон…

— Тс-сс! У меня теперь другое имя.

— Могу ли я быть чем-нибудь полезен вам и… делу свободы? — добавил юноша, краснея и смущаясь.

— О мой Джордж, в нашей борьбе важна всякая помощь! Если собрать все наши слабые усилия и соединить в одно, мы можем сдвинуть горы… Прочел ли ты книги, что я тебе дал?

— Да, мой учитель, я их прочел и хорошенько спрятал. Их никто не видел у меня.

— Ты поступил разумно, ибо книги эти запрещенные. Они учат справедливой жизни и любви к ближнему; в руках борцов за правду они клинок, который пробьет кольчугу зла! Возмужав, ты, Джордж, должен будешь взять в руки этот клинок, потому что разум твой ясен и душа чиста. Ты — сын людей труда, не так ли?

— Да, моего отца задавило на фабрике, а мы с братом Томом погибали на верфи, пока нам не помогли добрые люди… Учитель, я очень хочу скорее вступить в ваше братство.

— Ты, мой сын, еще слишком юн, чтобы брать на себя столь тяжкую клятву. Но со временем, когда ты на деле докажешь свою готовность к жертве ради равенства всех людей, ты станешь не только членом братства, но, быть может, и его вожаком, заменив того, чей час пробьет!

— Испытайте меня, учитель!

— Одно поручение я дам тебе сейчас же: подыщи мне в городе небольшую квартиру поближе к окраине, где живут рабочие верфи и мануфактур.

— Это я исполню с радостью. А мне вы дозволите приходить к вам?

— Да, мой сын, там мы будем часто видеться.

— Но это же слишком легкое поручение! Доверьте мне что-нибудь трудное, опасное.

— Сын мой, коли хочешь знать, опасно даже говорить со мной, опасно стоять рядом со мной здесь, у этих шумных волн. Но у меня есть для тебя и еще одно, настоящее, трудное поручение. В борьбе за правду и свободу оно немаловажно.