Лариса Соболева

Наследник из Сиама

1

И бандит проливает слезу

Борис полагал, полтора месяца с того дурацкого случая, когда жена застукала его в автомобиле с девицей (шикарной до одури и такой же до одури тупой), достаточно, чтобы остыть. Видела-то она всего лишь поцелуи. Поцелуи! Это что — повод? Если бы в постели — тогда понятно, а поцелуи… Зачем же делать резкие движения, зачем кутерьма с разводом? Да, оба встретились на ступеньках у входа в ЗАГС, чтобы развестись! По инициативе Софии. То есть она бросает его. Его! Делать ей больше нечего.

Он скосил глаза на жену… настроена серьезно, держится уверенно, спокойна, как удав на охоте. София обмахивалась плоской белой сумочкой, иногда вытирала платком лоб под светлой челкой — жарко ведь — и поглядывала на часы. Короче, она отсекла от себя Бориса, ни о каком примирении не помышляла, у нее идея фикс — поскорее поставить точку. А он упорно намекал и намекал на примирение, пока не услышал:

— Боря, отстань, а?

Пока еще законный муж осекся на полуслове с открытым ртом. Надо же, предложив отстать, а это как-никак грубость, зеленые глаза Софии излучали сплошное миролюбие! Ни грамма раздражения, озлобления или хотя бы недовольства. Смотрела на Бориса по-доброму и, можно сказать, с эдакой ненавязчивой улыбкой. Какое-то иезуитское миролюбие. Зато у Бори есть не менее иезуитская манера изумляться простым вещам, будто он искренне надеялся на противоположную реакцию.

— А что такого я спросил? — поднял он плечи, отреагировав на «отстань».

— Не надоела ли мне поза оскорбленной, — процитировала его фразу София на безобидной улыбке. — Ты серьезно думаешь, что на развод я подала ради позы? То есть хочу что-то там доказать тебе? Забавно. Идем?

— У нас еще есть время, — буркнул Боря и отвел взгляд в сторону в знак большой обиды.

Настала очередь Софии покоситься на мужа, он верен себе: с виду джентльмен — куда там, а внутри — капризное дитя, выгадывающее для себя пряники с коврижками. Но детке скоро тридцать восемь, мог бы в столь далеко не нежном возрасте сообразить, что все, конец. Однако Боря не дурак, в бизнесе дураков не водится, отсюда вывод: не хочет муж соображаловку включать.

— Чего тебе не хватало? — завел он заунывную песнь обиженного. — Ну, да, да! Целовался. Осознал, что был дурак. Со всеми случается. Каюсь. Прости.

Ух, ты! Кажется, это первый раз за их совместную жизнь Боря просит прощения, пусть протестным, возмущенным тоном — по-другому он не умеет, но просит простить его! Думает, этого достаточно. София не могла не рассмеяться:

— Борь, смирись, мне по барабану, с кем ты целуешься и спишь. Я к тебе не вернусь. Никогда!

— Почему? — Наива с тонну выписал пока еще муж!

София перестала смеяться, уставилась на него взрослыми глазами на лице хорошенькой студентки первого курса (а ей, извините, тридцать три недавно стукнуло), уставилась с жалостью во взоре. Из-за челки, закрывающей брови, и свисающих вдоль скул прямых прядей волос ее глаза потемнели, казалось, София рассержена, но ничуть не бывало. Стоило ей мотнуть головой и откинуть волосы назад, выражение безмятежности вернулось, а Борис, наконец, признал с большим разочарованием: жене без него — классно, ее даже не будет мучить совесть, что она поступает с ним бессердечно.

Он не на шутку занервничал. Ему с ней было так удобно, так комфортно, София ведь непритязательная, не доканывала его дикими запросами с истериками — мол, купи, дай, хочу; не терзала глупой ревностью, а поводов было — хоть отбавляй, но Боря не попадался. Ему не хотелось ничего менять в своей жизни, все устраивало, абсолютно все. Дурацкая случайность разрушила идеальный для Бориса вариант союза, в самый неподходящий момент жена (и откуда она взялась?) залезла в автомобиль на заднее сиденье, когда он с упоением целовал губки-щечки-шейку и тискал силиконовую грудь. София не закатила скандала, а спокойно, будто на курорт ехала, собрала вещи и переехала к папе, встретиться отказывалась, только твердила, как дрессированный попугай: развод… развод. Полтора месяца не виделись, он получал приглашения на процедуру развода, но сам тянул время, надеясь, что супруга не идиотка, одумается, ведь Боря — находка для любой бабы.

— А вот и я! — подскочил к ним запыхавшийся Дикарь (это фамилия такая, с ударением на первый слог, а то удар на втором неприлично режет ухо). — Не опоздал, нет? Кругом пробки… Уф, жарко…

София терпеть не могла Борькиных друзей — заносчивые огрызки тухлого капитализма, а уж адвоката Дикаря органически не переваривала. Это алчное существо, хитрое и наиподлейшее, с нездоровой полнотой и улыбочкой кота, который в чем-то провинился, но ни за что не признается, в чем.

— Ты-то тут при чем? — нахмурила брови София, меряя немилосердным взглядом адвоката, ибо заподозрила подлянку.