Наследник престола

Заведующую Домом ребенка зовут Галиной Ивановной Марковой, - сказала Мурова, когда вошли в фойе. - Она родственница моему мужу. Очень хорошая женщина.

Заведующую они застали в кабинете, светлом, уютном и теплом, заставленном книжными шкафами с картотекой на воспитанников. Галина Ивановна Маркова оказалась немолодой полной женщиной с черными раскосыми глазами, чем-то похожей на узбечку.

Догадываюсь, зачем вы пришли, - сказала Маркова. – Мне звонил Аркадий Николаевич, рассказал о вас. Светлана, ваш ребенок жив, здоров, сейчас находится в младшей группе. Хотите, можете взглянуть.

Светлана Андреевна взволнованно проговорила:

Очень хочу!

Наташа, свари, пожалуйста, кофе, - попросила Маркова. – А мы навестим ребенка.

В светлой комнате, куда Стархову провела заведующая, стояли пять кроваток. На больших окнах висели прозрачные занавески, а рядом – вдоль стены – на полу стояли раскрашенные горшки с цветами и южными растениями, вьющимися ввысь тонкими зелеными ветвями, живописно украшавшие комнату. Здесь были и бегония, и герань, и традесканция, и амазонская лилия, и китайский розан. Своеобразие комнаты дополняла поющая в клетке канарейка. Пол был услан широким мягким ковром, а стены украшали резные эстампы со сказочными персонажами.

Светлана Андреевна восхитилась:

Экзотика кругом! Прямо идем!

А самой не терпелось поскорее увидеться с ребенком, с которым не встречалась больше недели. Проходя мимо кроваток со спящими детьми, она вдруг остановилась, увидела малыша со шрамом на щеке, прикрытого одеяльцем и спокойно спящего.

Узнали? – улыбнулась Галина Ивановна.

Светлана Андреевна кивнула, ощутив прилив радостного волнения, но в то же время ей было как-то неловко - ведь малыш чужой! Даже в тоне заведующей она пыталась уловить насмешку над собой. Но Маркова говорила с ней спокойно и серьезно.

Как его назвали? – спросила Стархова.

Альбертом. Альбертом Чайкой.

Странная фамилия. А вообще, звучит хорошо!

Светлана Андреевна поправила одеяло в кроватке, чуть съехавшее вниз, и склонилась над ребенком, разглядывая рубец на щеке, оставшийся после снятия швов.

Я могу брать его домой?

Да, конечно, - сказала Маркова. - Аркадий Николаевич умолял меня о вашей просьбе. Я не против..

Улыбка осветила лицо Старховой, она не смогла сдержать чувств.

Если бы вы знали, как я рада! Вы не представляете, как я влюблена в этого малыша! Вы, наверное, меня поймете…

Маркова сочувствующе сказала:

Я прекрасно понимаю вас. Я сама безумно люблю детей, поэтому и работаю здесь. На другой работе я бы чувствовала себя обделенной. Что ж, пойдемте пить кофе.

Когда вошли в кабинет, Мурова разливала в чашки кофе. Увидев их довольные лица, она сказала:

Я вижу, вы пришли к согласию. А ты, Света, расстраивалась, сомневалась в заведующей.

Сомневались, - удивилась Маркова. - Во мне?

Мурова присела за стол, усмехнулась.

Света шла сюда, надеясь только на мою поддержку. Она полагала, что здесь ей не разрешат видеться с ребенком.

Я действительно сомневалась, - произнесла Стархова. – После того, как мне отказали в усыновлении.

Забудем об этом, - сказала Мурова. - Не разрешили усыновить – не велика беда. Ребенка, можно сказать, ты все равно отвоевала. Маркова выложила на стол печенье конфеты.

Кстати, Света, - заметила она. - Врач считает, что ваш ребенок хорошо развивается и что он самый спокойный в группе. Значит, родители у него были здоровыми.

Поблагодарив заведующую за угощение, Стархова с Натальей Павловной вышли на улицу. Пройдя немного, Стархова обернулась, взглянула на двухэтажное каменное здание Дома ребенка – стало жаль оставленного в нем малыша.

Не вздыхай, - сказала Мурова. - Теперь малыш твой.

Они шли по утоптанному снегу аллеи меж голых заснеженных тополей, шли, вдыхая мягкий, сырой воздух города. Впереди забавно прыгали воробьи, дрались из-за корки хлеба, брошенной кем-то на дорожку.

Света, что у тебя с Павлом?

Стархова подняла грустные глаза.

С Павлом?.. О чем ты?

Ходит он хмурый, - пояснила Мурова. – Бледный, будто больной.

Он всегда такой.

Да нет. Я разговаривала с ним о ваших отношениях. Вижу, что между вами твориться что-то неладное.

Озабочено вздохнув, Стархова проговорила:

Наверно, так и есть.

Странно. Раньше вы были счастливы!

Время меняется, меняются и люди. Одних время сближает, других – разъединяет. И объяснить эту странность трудно.

Разлюбили что ли друг друга?

А была ли любовь?

И Светлана Андреевна сжала губы, взгляд ее помрачнел.

У вас была, - настаивала Мурова. - Я помню, как вы были счастливы.

Это не любовь была – затянувшееся увлечение. Охладела я к нему. Нет между нами привязанности, понимаешь?

Почти двадцать лет прожили вместе. Что ж теперь, разойтись?..

Не знаю. Я думала, если мы усыновим ребенка, я всю любовь передам малышу, и, может быть, легче будет жить. Кажется, и он так считал. Он чувствует, что я не люблю его. Но теперь, когда не удалось усыновить младенца, я не смогу жить с ним под одной крышей.

Наталья Павловна задумалась. Минуту шли молча, слушая скрипящий под ногами снег.

Несчастлива ты, Света.