Наследник (СИ)

- Екатерина Алексеевна, вы прекрасны, как совершенная в своем изяществе роза, - делал я комплимент своей невесте на немецком языке и чуть сам не поморщился, настолько это было не свойственно мне выражаться столь высокопарно, запутанно и пафосно.

- Э-э, - замялась Ангальт-Цербская принцесса, краснея. – Спасибо, сударь, неожиданно, но приятно.

- Ея Императорское Величество ожидает Вас! – торжественно произнес распорядитель и, не спрашивая, готовы ли мы: я, Екатерина и ее матушка, раскрыл двери, за которым была видна часть большого стола, где уже сидели приближенные государыни.

Что касается Иоганны Елизаветы – моей будущей тещи, то я ее ненавидел. Это чувство было настолько сильным, при том второе сознание не оформило своего отношения к женщине, что я демонстративно отворачивал голову. Или, все же это некая форма неуважения и брезгливости, а не ненависть. Дамочка уже набрала огромные суммы долгов и оплачивать по тем векселям, как намекала тетушка, придется в том числе и мне. А еще теща была не меньшим тираном для Екатерины Алексеевны, чем для меня Брюммер, может и большим, учитывая близкое родство. А я не терпел над собой сомнительных авторитетов, причем этот подход не встречал никакого сопротивления в моей шизофренической голове.

- Ну, чего стоишь там, Петруша, морщишься? – спросила императрица, когда будущая теща с дочерью-невестой, немного потолкавшись кому первой входить в обеденный зал, уже присаживались к столу.

- Простить менья, тьетушка, я есть ослепить глаза от вашего сияние, - сделал я вид, что прикрылся от солнца и решительно пошел к столу.

Небольшая пауза, а потом раздался громоподобный смех Елизаветы Петровны:

- Какой кавалер, а, это же надо! Ха-ха. Спасибо, племянник. Становишься угодником дамским. Ха-ха.

Подхалимские, как, впрочем, и искренние смешки присутствующей елизаветинской элиты, не смогли заглушить смех самодержцы. Я занимал свое обычное место на таких обедах под пристальные разглядывания императорскими миньонами дива-дивного в моем лице.

- Учись, Алексей Григорьевич! Да и ты, Алексей Петрович, до такого комплимента не додумался. А? Иван Иванович, каково? – обратилась Елизавета к Разумовскому, Бестужеву-Рюмину и Шувалову.

- Куда нам, матушка! – развел руками не так давно назначенный канцлером Российской империи Алексей Петрович Бестужев-Рюмин.

Я присел, слуга сразу же расстелил салфетку на коленях. Все внимание собравшихся сосредоточилось на мне. Немного щурясь, словно просвечивая рентгеном, смотрел на меня канцлер, улыбался Иван Иванович Шувалов, строго поглядывал Ушаков – пока еще глава Тайной Канцелярии. Только Разумовскому было нипочем, он уже налил себе хлебного вина и гипнотизировал стограммовую рюмку, ожидая отмашку на обед. Этот хотя бы сейчас пьет, за столом, а от канцлера уже отдает похмельным амбре.

Впрочем, в отношении Бестужева-Рюмина расслабляться было нельзя. Этот человек еще долго будет плести свои интриги и по своему верой и правдой служить Отечеству, но как это он для себя понимает. Брать деньги от англичан разве противоречит истинному служению России?..

- Да пей уже! – среагировала Елизавета, веселясь на то, как Разумовский рассматривает, сглатывая слюну, рюмку хлебного вина, потом ее лицо стало резким, даже суровым и императрица обратилась на французском к Иоганне Елизавете – моей теще. – Иоганна, как время провели, пока я занималась лечением наследника? Как господин Бецкой поживает?

Нельзя сказать, что моя родственница через еще не состоявшуюся женитьбу с Екатериной, впрочем, родство не только через будущий брак, стушевалась, но глазки забегали, информативнее слов говоря, что у этой мадам «рыльце в пушку», особенно при упоминании бастарда князя Трубецкого. Я знал, что историки приписывали матери невесты наследника роман с этим человеком, но тут понял, что «романтик» имел-таки место быть. А жаль… При Екатерине, в той истории, которую я уже не допущу, Бецкой проявил себя, как отличный организатор и градостроитель. Может как-то подобрать этого персонажа с обочины?! Но рано об этом думать, обед бы пережить, да ночь продержаться.

- Ваше Величество, мы с дочерью молились за выздоровление Великого князя и наши молитвы были услышаны, - взяв себя в руки, подняв величественно подбородок сказала на французском языке Иоганна Елизавета.

- Уже на шестьдесят тысяч рублей намолила! – раздраженно на русском языке сказала Елизавета и укоризненно, правда, ничего более не говоря, рассмотрела очень даже недешевое платье Екатерины. Что-что, но наряд государыня оценивала быстро и безошибочно.

А я подумал, что эту мадам, мою тещу, могут в этой истории отправить домой еще до свадьбы. Шестьдесят тысяч – это очень много, а если учесть, что и Катэ уже в долгах, как в шелках, то семейство обходится очень дорого Елизавете. А потом недостача в обеспечении армии и учебные стрельбы раз в полгода и то у гвардии. Опять же, это не солдафонство, а рационализм!