Наследник (СИ)

— Книжицы малые, с листами из бумаги, четыре дюжины штук. А тут особливый заказ.

Из предпоследнего узла на свет явилась самая настоящая книга-исполин, шириной в полметра, длинной чуть более чем в метр, да и толщина тоже. Внушала.

«Это ж сколько они страниц в нее напихали? Из тончайшего, белейшего, самого лучшего пергамента?».

Упершись в нее остановившимся взором, Дмитрий только и смог, что слабым голосом поинтересоваться:

— Это мне?..

— Как есть тебе, государь-наследник… Кхм.

— Книгопечатник. Я просил книгу для записей. Такую, чтобы взять ее с собой, и в ДОРОГЕ заполнять!.. А не это!..

Вздохнув, отрок разом успокоился. Он же хотел когда-нибудь написать справочник по травам? Вот как вернется с Гжели, так и начнет.

— Через два дня на третий я уезжаю. Успеете сделать то, что мне нужно?

— К завтрашнему вечеру все устроим, Димитрий Иванович! А с этой что? Разобрать?..

Осмотрев «записную книжечку», ее владелец (а куда деваться?) приблизился к столу, на котором она монументально возвышалась:

— Вот здесь.

Указательный палец юной руки небрежно черкнул по мягкой замше обложки.

— Добавить название — «Травы».

С некоторым подозрением посмотрев на Федорова, Дмитрий на всякий случай уточнил:

— Одно слово из пяти буквиц.

— Сделаем!..

— Ну-ну. Что в последнем узле?

Чуток повозившись с излишне тугим узлом, мужчина раскидал в стороны небеленую посконь.

— Трактат, рекомый Мази, Димитрий Иванович.

Осмотрев высокую стопку пятикнижия, хозяин покоев раскрыл обложку первого тома:

— Писана княгиней Евпраксией Мстиславовной рода Рюрикова, за деяния свои прозванной Добродеей.

Пролистав с десяток страниц, Дмитрий улыбнулся: его первый вклад в Кирилло-Белозерскую обитель получится очень красивым и ценным. Искусное тиснение обложки, золоченый обрез страниц, серебряные застежки — это снаружи. И настоящая энциклопедия медика двенадцатого века внутри, причем большая часть знания не устарела и спустя четыреста лет после того, как была перенесена на пергамент нежной женской рукой.

«Сколько же раз прапрабабкой мне нынешнему приходится княжна Евпраксия? Она — седьмое колено от Рюрика, а я двадцать первое… Четырнадцать раз, да еще с невообразимыми завитками уточнений. Через нее я в родстве с императорским родом Византии — Комнинами. А через прабабку Софью еще с одним — Палеологами. Если же считать от многажды раз прадеда Владимира Мономаха, великого князя киевского, то среди родственничков числятся правители Англии, Швеции и Венгрии, Норвегии и Дании, а так же племенные вожди ободритов. Хм?!..».

Потеряв любой интерес к своему гостю и к принесенным им книжным богатствам, юный властитель медленно прошелся по Комнате, пребывая в глубокой задумчивости.

«Если хорошенько покопаться в генеалогии предков, в моем наследии наверняка обнаружатся неоспоримые права на земли полабских славян. Главное правильно искать, вдумчиво и неторопливо, не пропуская ни одной самой завалящей грамотки или хроник — в качестве доказательств. На что можно рассчитывать? На Пруссию, земли Мекленбургской марки, Нижнюю Саксонию и часть Прибалтики. М-да, больно уж велик кусок, таким только подавиться и получится. Но идейка-то какая заманчивая!.. И перспективы!».

Выплыв из мыслей, Дмитрий почти без участия сознания подхватил с близкой полки небольшую шкатулку и вернулся к столу.

— Сколько копий трактата уже отпечатано?

— Как и велено — дюжину. Правда, собрали да отделали только одну.

Еще раз погладив корешки пяти книг, мальчик чуть изогнул кончики губ в намеке на улыбку:

— Я доволен тобой, Иван сын Федоров.

Пребывая все в том же отстранении, он откинул резную крышку и подцепил кончиками пальцев два браслета: узкий женский и широкий мужской, набранные из полированных пластинок темного как ночь нефрита, оправленных в серебро низкой пробы.

— Этим украсишь жену. Этот для твоей руки.

Поверх двух браслетов лег третий, из нежно сияющей на свету древней смолы.

— Янтарь же укрепит здоровье сына. Заодно послужит знаком — таким, как это кольцо.

Мельком показав невзрачное колечко из темного янтаря с едва заметной гравировкой по внешнему и внутреннему ободкам, десятилетний целитель небрежно бросил его обратно в шкатулку, достав взамен еще один браслет — из темного сердолика, в оправе из бронзы, схожей своим видом с золотом:

— Достоин ли твой товарищ, Петр по прозвищу Мстиславец, моей награды и внимания?

— Как есть достоин, государь-наследник…

Увидев недовольно вскинутую бровь, Иван Федоров на ходу исправился:

— Потому как он для меня, Димитрий Иванович, ровно десница для воина.

Закрыв крышку, первенец великого государя добавил браслет к остальным.

— Что ж. Передай ему мою похвалу и дар малый.

С великим бережением подхватив со стола браслеты, странно-теплые, (словно бы они долгое время лежали под жаркими лучами солнца) голова Печатного двора низко поклонился.

— Теперь о том, чем ты займешься в мое отсутствие.

Шкатулка вернулась обратно на полку, а вместо нее на стол легли несколько стопок исписанных листов с частыми мелкими кляксами и гораздо более редкими зарисовками-эскизами будущих иллюстраций.

— Это третья и четвертая части «Сказок».