Наследник

– Да не бойтесь вы, – шепнул Славик, обращаясь к домашней скотине. Надо было хоть что-нибудь сказать, иначе страх полностью парализует психику. Если нет людей, с которыми можно поговорить, подойдут и бессловесные твари, с которыми мы спокон веку живем вместе. Лошадка смотрит на человека с надеждой – подойди, успокой…

Славик съехал с копны на пятой точке будто с ледяной горки. Связанными руками подхватил одну из несъеденных репок. Подошел к коняшке.

– Тебя как зовут? Меня – Слава. Или Слейф, ты ж по-русски не понимаешь… Возьми.

Лошадка нащупала губами репку, схрумкала. Глянула благодарно. И тут Славика проняло – он уткнулся лицом в бархатный нос зверя и тихо заплакал. Он не видел выхода. Нет никакого «шанса», никакой возможности выбраться отсюда, и вообще этот…

С двери хлева сбросили наружный засов. Створка отошла в сторону.

* * *

– Я знал, что он обычный человек, – сказал Рёрик-конунг. – Лошадь его не боится. Кетиль, освободи руки. Не порань.

Кетиль, тот самый дан, что приносил Славику еду, аккуратно разрезал ножом стягивающую запястья веревку. Узел распался.

– Хозяин не хочет, чтобы ты ночевал в его доме. – Рёрик подошел ближе. Недовольно посмотрел на слезы, размазанные с грязью по лицу Славика. – Останешься здесь. Еды у тебя достаточно. Сейчас Кетиль принесет воды, умыться. Для мужчины стыдно плакать, но ты из другого народа, наверное, у вас иные обычаи. Я не вправе их осуждать.

– Не нидур, – выдохнул Славик. Сморкнулся. Вытер лицо рукавом.

– Каждый знает, что ты плохо понимаешь нашу речь, – кивнул Рёрик. – Ты нездешний, очень издалека. Ты опасаешься нас, а мы опасаемся тебя. Однако было названо имя Трюггви-жреца, и мы хотим знать, что с ним произошло.

* * *

– Не знаю я, что делать! Не знаю! По слогам повторить? На китайском? Все, звиздец! Доигрались!

Серега окончательно потерял самообладание. Он ходил вперед-назад по обширной кухне, матерился так, что лошадь ломового извозчика свалилась бы в обморок, услышав любую из многоэтажных словесных конструкций, пинал мебель и вообще был неадекватен. Наталья и Трюггви не перебивали – давали выговориться.

Сотрясения воздуха продолжались уже минут десять, с самого появления Сереги из-за Двери. Он объявился в одиночестве, мокрый, грязный и запыхавшийся, первым делом снял с плеча карабин, прислонил к стене, отстранил от Двери Трюггви и дважды провернул ключ в замке. Вытер лицо ладонью, оставляя темные разводы на щеках и лбу, и на естественный вопрос Натальи: «А где Славик?» разразился камнепадом самых черных ругательств – это больше напоминало истерику, за много лет знакомства Серегина подруга никогда не видела его в таком состоянии. Даже по пьяни он вел себя сдержаннее.

Трюггви сразу понял: случилось недоброе. Дан посмурнел, нахмурил соломенные брови, сжал левый кулак и полуутвердительно, полувопросительно произнес:

– Слейф тинаск ист?

– Да пошел ты! – взревел Серега. – В гробу я вас всех видел и тебя в том числе! Это ж просто уму непостижимо!..

Из сбивчивых объяснений, расцвеченных жемчужинами казарменной лексики, человеку русскоязычному можно было уяснить, что горе-путешественники нарвались на банду каких-то отморозков с мечами, устроивших на реке дикое побоище в лучших традициях трехсот спартанцев – реки крови, мозги фонтаном, кишки наружу. Может, Серега и преувеличивал, но увиденное явно произвело на него далеко не самое позитивное впечатление.

Славик? Чертов тормоз, он отстал, наверное споткнулся! Они его скрутили! Да не мог я стрелять – их там целая толпа, рыл под сотню!

Сотня не сотня, но много – тогда, на берегу, Серега был насквозь реалистичен: начав пальбу, он подстрелит не только окруживших Славика бородатых дикарей, но и его самого. Кроме того, нет уверенности в том, что указанные дикари непременно испугаются выстрелов, не похожи эти крутые парни на боязливых туземцев из книг Жюля Верна, в ужасе разбегающихся при единственном залпе из древних мушкетов. Чего доброго бросятся в атаку, а в одном магазине – десять патронов, всего магазинов три, даже при условии стопроцентной точности стрельбы, всех не уложишь. За жизни своих товарищей даны порвут тебя в лоскутки – несколько минут назад они убедительно доказали, что врагу пощады ждать не придется, экипажи двух лодей вырезаны самым немилосердным образом. И пытаться нечего!

– Значит, Славика ты бросил? – заключила Наталья. – Он жив хотя бы?

– Бросил?! Да, мля, бросил! Что оставалось делать?

– Хватит орать. Надо думать, как поступить прямо сейчас.

– Не-зна-ю!

В критических ситуациях от женщин пользы значительно больше – они способны принять пусть нетривиальное и кажущееся нелогичным, но верное решение. Особенно если руководствоваться женской интуицией, в сложные времена укладывающей на лопатки индукцию и дедукцию мужчин.

Наталья взяла сотовый, проверила баланс, огорченно покачала головой; на счету копейки, у Сереги тоже негусто. Увидела валяющийся на холодильнике ай-фон Славика, набрала контрольный номер и – о чудо! – целых двадцать пять тысяч! Звони хоть на Марс!