Наследники Демиурга

Один из лифтов, как и обычно в такой час, был свободен и приветливо распахнул двери перед Мансуром. Нажав означавшую первый этаж клавишу с похожим на перо страуса завитком арабской цифры (настоящей арабской, не по названию), господин Рахимбеков повернулся к огромному зеркалу, занимавшему всю противоположную входу стену. Несколькими легкими движениями он поправил почти безукоризненную прическу и щегольские усики под «фамильным» носом, а потом, постаравшись, насколько это было возможно, втянуть изрядно выпиравшее брюшко, попытался придать себе мужественный вид. Получалось довольно плохо.

Несмотря на тридцать семь лет, исполнившиеся совсем недавно, – пору начала расцвета настоящего мужчины, – внешний вид этого самого мужчины оставлял желать лучшего. Нет, это не касалось лица или рук: там ничего предосудительного не было и в помине – джигит джигитом. Но вот живот… Несмотря на все ухищрения, тренажеры и диеты, вес Мансура давно перевалил все нормы, и теперь под легкой хлопковой тканью пиджака переливалось не менее пятнадцати килограммов совершенно лишнего жирка. Конечно, согласно канонам мужской красоты, живот совсем его не портит, даже, наоборот, придает солидности. Да и женщинам многим нравится, например, старшей жене Фаиме, да и любимая Танечка ничего не имеет против… Но девушки помоложе, увы, уже не кидают на Мансура таких взглядов, как бывало раньше. Да и выматывает все это донельзя: таскать на себе полтора десятка лишних килограммов – потливость, одышка, давление скачет, кардиограмма вот, семейного врача Карима Ибрагимбековича настораживает… Нет, пора серьезно взяться за свое здоровье и не манкировать советами эскулапов…

Невеселые думы прервал мелодично тренькнувший звонок лифта, остановившегося на первом этаже.

Пройдя по прохладному холлу и приветливо кивнув предупредительно вытянувшемуся в своей застекленной будке охраннику, явно изнывавшему в глухом черном мундире (кажется, Мадихан сегодня дежурит, хотя какая разница…), Мансур на ходу достал из нагрудного кармана пиджака темные очки и вышел под палящее солнце, сразу окунувшись в жару, духоту и не смолкающий ни на минуту городской шум.

Москва, как обычно в середине июля, растекалась от жары выброшенной на песок (или асфальт?) медузой…

* * *

Как все же режут глаз вывески на арабском языке, расплодившиеся на каждом шагу. Невразумительные, с грамматическими ошибками, просто некрасивые… Разве нельзя то же самое написать понятными большинству с самого детства литерами? Ну, можно и не только кириллицей, латинскими буквами, например. Все-таки будет корректнее как-то, не в Аравии же, не в Египте…

Да, Москва уже не та, что без малого тридцать лет назад, когда отец решил, наконец, перебраться в столицу тогдашней «империи». Мансур настолько ярко вспомнил свой первый день в школе, что кулаки сжались сами собой, а с губ невольно сорвалось грязное ругательство. Русское, между прочим, ругательство. Пресловутый русский мат, который никак не выветривается из памяти. Может быть, потому, что позволяет выражаться сильнее, имеет большую эмоциональную нагрузку…

«Чурка безъязыкая!.. Чурбан!.. Ишак чернож!..» – до сих пор стояли в ушах крики одноклассников, многие из которых причем тоже были далеко не славянами… Как Мансур выдерживал этот ад почти полгода, пока отец не перевел его в азербайджанскую школу, где большинство тоже косилось и дразнилось, но все-таки относилось если не к соплеменникам, то к единоверцам, к мусульманам?

Зато потом стало легче. К тому моменту, когда Мансуру вручили аттестат об окончании школы и вплотную встал вопрос о продолжении учебы в ВУЗе, отец уже был далеко не самым последним человеком в кавказской диаспоре Москвы. Давно уже в новеньком российском паспорте молодого Рахимбекова (даже национальность там, слава аллаху, не проставлялась) стояла московская прописка, здоровался за руку хорошо прикормленный земляками ректор не самого престижного, но весьма надежного, к тому же гарантирующего защиту от страшной Российской армии института, да и вообще обстановка способствовала…

Когда на памятных всем правоверным парламентских выборах второе место заняла Мусульманская Партия России, мало кто почувствовал судьбоносность этого события. Спешно созданная, в обход всех законов, «центристами», предвидевшими свой позорный провал из-за «горячего августа» и стремившимися любой ценой вырвать «думскую монополию» у левых и правых, объединившихся вопреки всем прогнозам и логике, ни у кого, кроме единоверцев, не вызывала симпатий, как, впрочем, и негативной реакции. Конечно, татары, осетины, чеченцы и представители десятков других «правоверных» национальностей своих избранников готовы были носить на руках, поздравляли друг друга, предвкушали, наконец, установление полного мира на Кавказе и в лениво закипавшем Поволжье. Но уже на первых заседаниях новой Думы в январе сплоченные «эмпээрцы» дали такой бой всем, включая пропрезидентское «болото», что…