Наследница

Она слегка вздрогнула — ох уж эта католическая школа, ее еще придется учить называть вещи своими именами! Голова замоталась из стороны в сторону — несомненно, отрицательно.

— Этот твой Виктор — он что, совсем идиот? — вопрос был чисто риторический, но Рене отозвалась:

— Он говорил, что я никуда не гожусь, что я вообще... фригидная. И ты сам видел, у тебя тоже не... я почувствовала, только потом получилось... извини...

Объяснение было нелепое, бессвязное — и абсолютно не укладывалось в голове! Значит, вот как она расценила его сексуальные подвиги! О боже!!!

Когда плечо Теда под ее щекой заходило ходуном, она не сразу поняла, что происходит — настолько это было неожиданно. Он смеялся!

Ладно, можно перетерпеть и это. Рене сползла с трясущегося плеча и уткнулась лицом в подушку. Что ж, если ему смешно...

Смех прекратился так же внезапно, как начался. И так же внезапно Тед рывком повернул ее к себе.

— И ты верила в это? Все время? — он говорил не слишком громко, но ей показалось, что он кричит.

— Да.

Он прижал ее к себе, уткнув лицом в грудь — совсем близко, так, что она слышала, как бьется его сердце.

— Мне было очень хорошо с тобой... очень. Я думал, это не надо объяснять. Ты никакая не фригидная — ты самая нормальная... горяченькая... ну я не знаю, как еще сказать, — приподнял ее лицо и начал целовать — легкими быстрыми поцелуями. — Я помнил тебя все время, помнил и представлял иногда: а как это было бы с тобой... И думал, что никогда больше тебя не увижу. А сегодня — это было лучше, чем я думал, лучше, чем любой сон...

Рене слушала и не верила, что он говорит это ей — но он действительно говорил это ейи, кажется, вполне серьезно. Потом внезапно ухмыльнулся и добавил:

— А то, что ты сказала: «только потом получилось», так учти, следующий раз я смогу еще дольше.

Она лежала, и все вокруг казалось каким-то странным, нереальным. Сказала самой себе: «У меня есть любовник. Тед. И ему со мной хорошо. И я по-настоящему... кончила, — почувствовала себя неловко, но решительно добавила, все так же, самой себе: — Да, кончила! Два раза!»

— Эй, ты там еще не заснула? Пить хочешь?

Только теперь Рене поняла, что пить хочет — просто ужасно! Ответить не успела — он уже перелез через нее, на ходу чмокнув ее за ухом, и пошлепал босыми ногами на кухню.

Когда-то, лет в шестнадцать, она представляла себе, как это будет: романтический полумрак, разбросанная по полу одежда — и мужчина, красивый и влюбленный, который будет шептать ей на ухо нежные слова.

А Виктор... Вот уж действительно — романтический полумрак и красивый мужчина... абсолютно равнодушный к ней. «Выполнение супружеских обязанностей» — это выражение подходило в точности: он приходил, здоровался, снимал халат и ложился к ней в постель... а минут через десять благодарил и уходил. И было очень стыдно видеть его отстраненное, почти брезгливое лицо.

Она прислушалась. На кухне Тед чем-то брямкал, потом перешел в ванную, пустил воду... Снова вернулся на кухню... и появился в дверях, с высоким стаканом в руке.

— Ну, не соскучилась еще?

И Рене почувствовала, как губы сами растягиваются в радостной улыбке.

Он так и не оделся и, похоже, совершенно этого не стеснятся. Высокий, длинноногий; волосы на груди росли ровным треугольником, как у гималайского медведя. Она не успела украдкой перевести взгляд ниже — он подошел и присел на корточки рядом с кроватью.

Больше он не улыбался, просто смотрел на нее, и Рене вспомнила, как он сказал в доме Бруни: «Не старайся сдержать себя, просто сделай это. Со мной — можно.» С ним — можно, потому что это он... Тед...

Боясь, что испугается и остановится, она протянула руку и коснулась его плеча. Погладила всей ладонью, продолжая смотреть ему в глаза; скользнула пальцами выше и потеребила волосы. Тед наклонил голову и прижался щекой к ее руке, все так же пристально глядя на нее.

И оказалось, что это самое естественное — легонько поцеловать его, пробежав губами по щеке, и устроиться, уткнувшись лицом в теплую шею.

Он обнял ее, притягивая к себе, и тихо сказал:

 — А знаешь... за все время ты меня в первый раз сейчас сама поцеловала.

Рене почудилось, что голос у него какой-то странный —вроде бы даже печальный — но, приподняв голову, чтобы посмотреть, она увидела, что он улыбается...

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Проснулась она рывком, испугавшись сама не зная чего. Приподняла голову, прислушалась — нет, все тихо...

С улицы пробивался слабый свет фонаря. Тед спал на спине, раскрывшись до пояса, и на фоне окна хорошо было видно, как мерно ходит вверх-вниз его грудь.

Она хотела уйти спать на диван, а он не отпустил, даже удивился — чего это вдруг? Для него это, кажется, было вполне естественно — спать вместе.

Скорее всего, он даже не понимал, насколько это непривычно для нее. Мама всегда говорила, что спят вместе... впрочем, и прикасаются друг к другу без необходимости только вульгарные и плохо воспитанные люди.

Ну и пусть...