Наследница

— Но... я думала, мы — мы вместе переедем — нет? Я надеялась, что ты согласишься... — голос ее звучал все тише, пока не замер, как у лишившегося питания магнитофона.

— А я, то тебе там зачем? — усмехнулся он.

Зачем? Да он что, не понимает?! Захотелось закричать, объяснить... а что объяснять? Ведь он всегда все сам понимал — даже то, о чем она не говорила!

Тед продолжал —все с той же странной жесткой усмешкой:

— Ну я же сделал то, что ты просила: спрятал тебя, свел с адвокатом... и нашел собаку даже...

И внутри стало холодно и пусто: это и правда все, о чем она его просила. Он и так сделал для нее слишком много и не обязан возиться больше с ее проблемами... и с ней — неумелой, некрасивой... никакой...

Ему часто приходилось видеть испуг в глазах Рене — но такого выражения он не видел никогда. Как у бездомного котенка, которого взяли с улицы, накормили, погладили, и когда он, поверив, что все плохое позади, разыгрался, выгибая спинку и толкая лапкой бумажный шарик — вдруг выкидывают из теплого дома обратно на улицу. Ужас, непонимание — ведь только что все было хорошо?! — и покорность, потому что цепляться коготками за диван уже бесполезно...

— Я тебя чем-то обидела? — Рене чувствовала, что ее голос звучит противно-тоненько и жалобно.

 Если Тед больше не хочет быть с ней... конечно, он просто из жалости делал вид, что она ему нравится, а теперь рад, наверное, до смерти, что может наконец избавиться от нее. И надо сохранять достоинство... и ни в коем случае не плакать...

Она беспомощно повторила:

— Я тебя обидела, да?

— Нет... нет-нет, ты меня ничем не обидела... но я тебе вроде как не нужен больше! — попытался объяснить Тед, глядя на испуганные глаза и поникшие плечи и чувствуя себя почти палачом. — И... ну я же не дурак, догадываюсь, почему мэтр Баллу меня сегодня выставил. Он наверняка тебе что-нибудь обо мне говорил: что я тебя могу скомпрометировать... или еще что-то в этом роде...

— Да, говорил! Ну и что?! — Рене неожиданно выпрямилась, и из голоса ее исчезли слезы — он стал жестким и упрямым. — Он не вправе мной командовать в таких вещах! Мы с ним поговорили, и он это понял! — Добавила, уже тише и жалобней: — Только если ты сам не хочешь... я так и боялась, что ты не согласишься...

— Рене...

Не было сил больше смотреть ей в глаза — наверное, именно потому Тед шагнул вперед. Обнял, прижал к себе и спросил, силясь улыбнуться:

— Ну зачем я тебе? От меня одни неприятности...

«Ты у меня в душе, в сердце — везде. Я соглашусь на все, как угодно, где угодно — только с тобой. Даже если потом я не смогу жить без тебя...»

И, поняв этот вопрос как отмену приговора, Рене заплакала — так неожиданно, что он даже испугался; замотала головой, вжимаясь лицом в сразу промокшую футболку, худенькие руки обхватили его спину. Сквозь звуки, похожие на беспомощный скулеж побитой собачонки, прорывалось нечто вроде: «Ты!.. Я!..»

— Ну ты чего... ты чего? Не смей плакать!

 Скорее можно было остановить дождик...

Рывком запрокинув ее голову, Тед взглянул в залитое слезами лицо и быстро заговорил, пытаясь достучаться до нее, успокоить, утешить — и отрезая себе последний путь к отступлению:

— Забудь! Все глупости, которые я тут говорил — забудь, слышишь?! Я поеду и буду с тобой, пока тебе это нужно, и... и не плачь, пожалуйста!

«И да поможет мне Бог...»

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Как выяснилось, его персона не являлась основной темой сегодняшней беседы с адвокатом.

— Сначала я документы читала, он вот такую, — Рене показала толщину сантиметра на два, — пачку мне на подпись подготовил. Потом мы поговорили насчет аудиторской проверки. — На вопросительный взгляд Теда пояснила: — Понимаешь, все время считалось, что Виктор самый лучший президент фирмы, которого только можно вообразить. Только вот у меня вопрос — почему же тогда прибыль так мало растет? Он на собраниях акционеров все время объяснял, что идет реорганизация — только что это за реорганизация, которая уже семь лет длится?!

Они сидели в гостиной на диване. Начало темнеть, но вставать, чтобы зажечь свет, не хотелось — уж очень уютно Рене свернулась клубочком у него на коленях.

— Думаешь, он может утаивать часть прибыли?

— Едва ли. Но, похоже, он какие-то свои планы, ни с кем не согласовывая и не афишируя, реализует. Помнишь, тогда... «Ретан» — так вот, это была фармакологическая фирма. А мы раньше ничем, кроме косметики, не занимались. В общем, я хочу разобраться.

Все та же девчонка с пушистым ежиком, только лицо другое — строгое, уверенное. Смешно... Тед никогда не думал, что у него на диване будут ворочать фирмами и миллионами.

— ...Виктор привык к тысячедолларовым костюмам, лимузину с шофером и икре на ужин — представляю, как он взбесится, когда узнает, что я все совместные счета заморозила! — в голосе Рене послышалось злорадство.

— А что мэтр Баллу про меня говорил?

 Интересно все-таки...