Наследница Магдалины

У входа в приемный зал дворца графа Раймона, что находился на южной окраине Тулузы, Рауль отстегнул пояс с мечом и, протянув оружие одному из стражников, пошел вслед за дворецким, уже громогласно объявившем о прибытии владетеля замка Монвалан.

Раймон не встал с кресла и не пошел через зал к Раулю, как шесть месяцев тому назад. Бесконечная война и холодный отказ Рима признать покаяние графа Тулузского лишили его последнего оптимизма.

Рауль решительно направился к графу, он понимал, что сейчас промедление непростительно. Преклонив колено перед своим сеньором, он встал, как только ему было позволено, и посмотрел Раймону прямо в глаза. Граф Тулузский отсутствовал в своих владениях всю зиму, пытаясь найти поддержку во Франции и прощение в Риме, однако не добился ни того и ни другого. Лицо Раймона выражало явное разочарование. Некогда еле заметные морщинки теперь глубоко бороздили обвисшую и посеревшую кожу.

— Добро пожаловать, Рауль. Спасибо, что приехал.

Слова эти принадлежали отнюдь не графу, Рауль повернулся и увидел юношу, правившего Тулузой при помощи советников во время зимнего отсутствия Раймона. По старинке его тоже назвали Раймоном, но, чтобы избежать путаницы, прибегали к более краткому имени Рай. То был молодой человек, весьма приятной наружности, унаследовавший от своей матери, принадлежавшей к династии Плантагенетов, чрезвычайную подвижность и живость ума. Но ему было всего лишь четырнадцать лет, и в политике он еще совершенно не разбирался.

Отвесив церемонный поклон, Рауль сел в кресло, приняв предложенный ему кубок вина.

— Я скорблю о вашем отце, — промолвил граф. — Мы ведь дружили с детства, и я был подженишником на его свадьбе. Я даже помогал ему достойно отметить день твоего рождения, — тряхнув кудрями, он потянулся за кубком.

— Перед смертью его душа наконец обрела покой, — Рауль вызывающе посмотрел на Раймона. — Он принял консоламентум.

Кубок застыл у губ графа Тулузского.

— Он попросил, чтобы его причастили по катарски, и это было исполнено одной монахиней, которую мы спасли в Безье. Позднее я узнал, что ее… что ее… сожгли на костре после судилища в Нарбонне. Думаю, отец мой принял консоламентум после тех ужасов, что повидал в Безье. Но в том, что душа его действительно обрела покой, я не сомневаюсь.

— Ты что, тоже находишься под их влиянием? — вопросительно воззрился на Рауля Раймон.

Рауль кисло улыбнулся.

— А разве это имеет какое-то значение, господин? Нас ведь не преследуют за наши убеждения. Они покушаются на наши титулы, земли, а самое главное — свободу. — Юмор висельника блеснул в его глазах, когда он стукнул пустым кубком о стол. — Так что же, господин, теперь вы закуете меня в железо и конфискуете мои владения? И именно поэтому вы хотели меня видеть?

— Конечно же, нет! — вскричал в негодовании Раймон. Склонившись над столом, он простер ладони к хозяину Монваланского замка. — Нам известно, сколь достойно ты вел себя в Безье, а также наголову разбил карательный отряд бургундцев, вторгшийся в твои пределы. — Он сделал эффектную паузу. Лесть была столь откровенной, что подозрения Рауля только усилились. Раймон откашлялся. — Нам необходимо создать и подготовить отряды для борьбы с де Монфором. Теперь, после того как он получит подкрепление с Севера, он вновь перейдет в наступление. Тулуза находится менее чем в пятидесяти милях от его передовых частей.

— Так вы хотите, чтобы я помог вам организовать сопротивление де Монфору?

Сделав большой глоток вина, Раймон согласно кивнул головой.

— Мы собираем людей в городах и замках, обиженных северянами. Есть у нас и наемники из Испании и Гаскони. Кроме того, свою помощь обещал и граф Фуа.

Рауль промолчал. Он внимательно изучал свои руки. Когда-то эти прежде нежные и наманикюренные пальцы упражнялись в игре на лютне. Теперь его ладони больше напоминали дубленую кожу, а сколотые ногти были коротко острижены. Бегло взглянув на руки графа он увидел, что они такие же холеные, как и прежде. Рубиновый перстень сверкал на указательном пальце Раймона подобно капле свежей крови. Все возвращалось опять к кровопролитию, в том числе и его сны о сероглазой красавице.

Нахмурившись, Рауль наконец-то поднял глаза.

— В Безье меня объявили мятежником, и мои замки теперь вне закона. Соучастие в открытом сопротивлении лишь отяготит мою вину.

— Но одновременно и укрепит ваши позиции, Рауль. Вы уже не будете казаться столь легкой добычей де Монфору.

— Само собой, — промолвил, дьявольски ухмыльнувшись, Рай, — никто, кроме Монфора и Сито, не посмеет тебя тронуть.

— Вы что, пытаетесь меня уговорить? — сухо спросил Рауль, но тут же расслабился и добродушно улыбнулся. — Господа мои, я принимаю ваше предложение, учитывая, конечно, что жалование тем отрядам, что разместятся в моих владениях, будете платить вы.

«Забавно», — подумал он, когда увидел, как они переглянулись, услышав эти слова.

— Да, — промолвил он, — война все меняет. Думаю, с самого начала между нами не должно быть недомолвок.