Наследница поневоле 2

— Вот и подумай. А не подумаешь… — надвинулся на нее, огромный, как гора, да еще и заспиртованная, обдавая парами перегара. — Я за тебя подумаю.

Девушка быстро закивала, пытаясь скрыть дрожь от почти неконтролируемого желания сделать это — всадить ему острием в глаз. Или еще куда-нибудь.

Близко. Ох, как он близко…

— Хорошо. Дай мне немного времени… прийти в себя. За ужином поговорим.

Он прищурился.

— Смотри, не удумай чего… А то я эти ваши штучки бабские знаю. Попытаешься сбежать, догоню и прям там, на месте юбку задеру.

Один удар — пока он плохо соображает и медленно реагирует.

Всего один — пусть не в глаз, но хоть вооон туда, в ямку у основания его бычей шеи… Рука сама поведет, не дрогнет… Его ведь не дрогнула, когда в Адейлу кинжалом швырял… А чем ее хуже?

Ну же, рученька! Давай!

Будто почувствовав неладное, Бринн икнул, развернулся и, слегка пошатываясь, вышел из кухни.

Поздно.

— Чтоб тебя… — вся трясясь от злости и омерзения к себе — жалкая, жалкая трусиха! — Аня схватила несостоявшееся орудие убийства и изо всех сил швырнула его в противоположную стену.

И зажала рот рукой, чтоб не вскрикнуть. Потому что нож утонул в этой стене, словно в мягком масле, образовав после себя дыру — небольшую, с рваными краями, но вполне достаточную, чтоб в нее смогла пролезть одна хрупкая, хоть и беременная девушка.

Глава 2

— Прости меня, я не знала…

Замерший у высокого окна человек даже не обернулся, продолжая смотреть вдаль, на пустынную равнину с догорающими после битвы кострами.

— Повелитель. Прости меня, Повелитель. И нет, не прощаю.

Принцесса Лэвэндель всхлипнула в своей огромной кровати — не картинно, по-настоящему.

У нее ведь почти-почти получилось заставить его поверить ей.

Убедить в том, что бурная смесь из королевской и демонической крови, которую они замесят в ее чреве, породит на свет младенца со способностью находить пути в другие миры и смотреть в саму суть вещей, как и подобает Видящему.

Да он и сам знал, что ребенок родится таким, каким надо — дети коронованных особ и так часто рождались Видящими, а уж от самого сильного Демона не родить такое дитя — это еще постараться надо.

Но принцесса «постаралась».

Всего одну лишь маленькую деталь забыла упомянуть, когда клялась, что поможет Верховному достать из Междумирья его сбежавшую дочь.

Одна маленькая особенность ее организма рушила все его планы, и разрушила бы и ее — предупреди она его заранее, как сделала бы любая честная женщина.

Дело в том, что принцесса Лэвендель была бесплодна.

Не с рождения, конечно — женщины в ее роду довольно плодовиты, а уж чистокровные наггини вообще откладывают яйца, обзаводясь сразу целыми кланами. Но то чистокровные, в ее родном мире, на Эймарре.

Здесь же принцесса вполне могла родить троих или даже четверых — нормальным, человеческим способом — вот только магические эксперименты, которыми она баловалась в юности, оставили ее утробу пустой, как барабан шамана.

— Признаю, ты обвела меня вокруг пальца, — Верховный, наконец, повернулся к ней. — Настоящая Видящая, возможно, уже мертва или скрылась в каком-нибудь неприступном для меня мире — да хоть в том же Междумирье, под крылышком моей Идрис… В этом ведь и была твоя единственная цель — убрать соперницу, не так ли? Спасибо, хоть сама королевством расплатилась… Оно мне, по большому счету не сдалось, твое королевство. Как, собственно, и ты, наггиня. И все же… не помешает.

Лэвэндель потупилась. Лэвэндель потупилась. Разговор был ей откровенно неприятен, особенно после постельных утех, во время которого демон и почувствовал, что изливает свое семя в никуда.

Но она ни о чем не жалела и ни в чем не винила себя — технически ведь клятву она выполнила, честно легла под Верховного, позволив ему делать с собой все, что только его темная душа пожелает.

То есть, выполнила все возможное — все, что было в ее силах.

Ну а что невозможно, то… невозможно. Спросил бы напрямую — она бы ответила. Под клятвой лгать нельзя.

— Я не только королевством расплатилась, Повелитель… — и в этот раз ее мокрые глаза не были фальшью. Принцесса скучала по Эдриху — по его красивому, холеному лицу, по его манерности и покорности — всегда, когда ей было это нужно.

А вот властных мужчин Лэвэндель совсем не любила — у самой властности хоть отбавляй.

— Ничего этого не было бы, если бы ты сказала мне правду! — огрызнулся Лорр и прищурился, явно пытаясь понять. — Зачем ты вообще затеяла все это? Даже если бы я не смог разглядеть в тебе бесплодие, этого все равно ведь все равно было не скрыть. Подкинуть мне ребенка ты не смогла бы — я бы почувствовал чужую кровь…

Лэвэндель пожала плечами.

— Возможно, я надеялась, что ты излечишь меня от моей… болезни. У тебя теперь ведь нет другой кандидатки, кроме меня… Я надеюсь, что нет.

Демон расхохотался.

— Тебе было плевать на бесплодие все эти годы, а теперь ты хочешь убедить меня в том, что затеяла аферу века, посодействовала тому, что возродились драконы, подарила мне государство, а может и вовсе разрушила свой мир, убив последнюю законную наследницу… и все это для того, чтобы вернуть себе возможность рожать детей?!