Наследница поневоле

— Боишься? — задорно спрашивает женщина и вновь подталкивает меня.

А я кричу ей в ответ отважное «Нет». Рядом с ней страх и правда отступает. Почему-то я знаю, что надежные руки всегда подхватят. Поддержат. Не дадут упасть. Рядом с ней безопасно и просто. Легко. Спокойно. Я поворачиваю голову, взгляд касается темных локонов, блестящих на солнце…

Лицо… Я так и не увидела ее лицо…

Я стою посреди сада, как вкопанная. Не могу оторвать изумленного взгляда от развалин качелей.

Так уж случилось, что за двадцать пять лет, я ни разу не вспоминала то, что произошло до. До приюта. До бабушки и дедули. До того как меня привезли в их уютную квартиру. Не помнила маму и папу. А сейчас отчего-то уверена, за спиной, там на качелях, стояла она. Девушка с картины. Моя мать.

Воспоминание. Такое короткое, мимолетное. Скользнуло в сознании и тут же безжалостно скрылось в закоулках памяти. Грусть затопила душу. Я никогда и ничего не хотела вспоминать. Не хотела узнавать. Не хотела понимать, почему, меня, пятилетнюю крошку, оставили в приюте. Отреклись. Отказались. Чем я так не угодила? Чем была хуже других детей, в которых родители души не чаяли, холили и лелеяли словно сокровища? И даже сейчас, узнав, что сделали это не мама и папа, я не хочу узнавать подробностей. Не хочу рыться в прошлом сумасбродного деда, вытаскивая наружу мотивы его поступков. Я его внучка. Родная кровь. Но он предпочел вспомнить об этом только после смерти. Боялся взглянуть в глаза? Стыдился? Мучался угрызениями совести?

Вопросы, которые я столько лет отчаянно прятала в голове, на самых дальних полках сознания, теперь безостановочно закружились, завертелись, терзая рассудок.

И воздух уже не казался таким свежим, и утро уже не столь сказочное.

Я озираюсь по сторонам, в поисках собаки, но Блинчика как на зло нигде нет. Шерстяной умудрился куда-то удрать, пока я купалась в своих воспоминаниях!

Черт! Этого еще только не хватало! Потерять псину Андрея, чтобы он потом думал, будто я все еще преследую план испортить его жизнь. Углубилась в сад, тихо зазывая балбеса, но долго переживать не пришлось.

Блинчика я обнаружила беззаботно ползающего в канаве в глубине сада. Поморщилась и подошла ближе.

— Божеее… Это что, канализация…? — вонь стояла такая, что резало даже глаза. — Вылезай! Немедленно! — выкрикнула я псине, но тот и ухом не повел, продолжая весело исследовать местность. Черная, блестящая, глянцевая шерсть скаталась, слиплась, покрылась глиной.

— Да за что мне это!? — всплеснула руками. — Хотела ведь доброе дело сделать!

Что-то бурча, нецензурно ругаясь, я подогнула пижамные штаны по самое колено. Поставила чашку с кофе на ближайший пенек, и зажав нос, отправилась… Навстречу приключениям.

Грязь под ногами вязла, затягивала, но до собаки я добралась быстро, разделяла то нас всего пара метров. Ухватив Блинчика за ошейник, с силой потянула на себя. Но не приняла во внимание несогласие собаки покидать уже облюбованное место. Пес задорно гавкнул и потянул в обратную сторону. А я, не удержав равновесие, плюхнулась прямо на пятую точку.

— Свинья! — с досадой выкрикнула, а Блинчик в ответ лишь оскорбленно посмотрел на меня, мол «ничего ты не понимаешь в радостях жизни», а через миг и вовсе подскочил и придавил лапами к земле.

О Боги! Испачкано было все! Одежда, волосы и даже лицо!

Наша грязевая схватка с псиной, больше напоминала двух неуклюжих борцов Сумо, но победа все же была за мной. Ловко ухватив его за перепачканный ошейник, я вытащила собаку на твердую землю, и ругаясь словно старый сапожник, погнала в дом. Сердито втаптывала босые ноги в землю. Вытирала капающую с волос грязь.

— Сейчас ты у меня получишь годовую порцию собачьего шампуня! — угрожала я виляющей заднице. Краем взгляда заметила в одном из окон поместья движение, и щеки залило стыдом. Хорошо, что его все равно не видно сквозь грязь. Но осознавать, что у моего позорного провала есть свидетели, было крайне тяжело.

***

Мужчина наблюдал за ней с осторожностью и жгучим любопытством одновременно. В который раз за последние недели ловил себя на мысли, что именно эта девушка раз за разом притягивает его взгляд, задевает какие-то нотки в душе. Те самые, о существовании которых он раньше и не подозревал.

Отодвинув штору спальни, спасающую от утренних лучей солнца, он жадно принялся рассматривать босоногую брюнетку. Красивая — в который раз убеждался. Горделивый, заносчивый взгляд. Не по годам серьезный. Будто бросающий вызов всем вокруг.