Наследница порочного графа

– У нее были крылья… Да-да… Два белых крыла. – Темьянова указала в угол за шкафом. – А тот, в черном… Он стоял там.

– Здесь был еще кто-то? – удивилась Лариса, и они с Дайнекой переглянулись.

– Мужчина… – старуха еле ворочала языком. – Маленького роста, будто ребенок.

– И где же эти двое сейчас? – оптимистическим голосом поинтересовалась Дайнека.

– Тот, что был в черном, навалился на меня и начал душить… – Темьянова дотронулась до своей шеи, на которой пламенели красные пятна.

Лариса отвела ее руку и скосила глаза на Дайнеку, как будто призывая быть свидетелем невозможного.

– А потом?

– Я закричала.

Дайнека прошла к окну и дернула створку. Обернувшись, сказала:

– Окно не закрыто.

– Подул ветер, оно распахнулось, и сделалось холодно. – Темьянова поежилась и тяжело перевела дыхание. – Потом прилетела та женщина.

– Это я прикрыла окно. Оно было распахнуто. Чертовщина какая-то! – не сдержалась Лариса и, взглянув на Дайнеку, спросила: – Вы что-нибудь понимаете?

Не зная, что еще можно сказать, та честно созналась:

– Нет, ничего.

К счастью, пришла Татьяна и вколола старухе лекарство. Лариса выключила верхний свет, оставив ночник, и велела медсестре сидеть в комнате до утра. Сама же вместе с Дайнекой вернулась в общежитие персонала, где, простившись, они разошлись по своим комнатам.

У Дайнеки не получилось заснуть. Она долго ворочалась, потом встала, проверила, закрыто ли окно, и наглухо задернула шторы. Побродив по комнате, вышла в коридор и, наконец, призналась себе, что боится оставаться одна.

В комнату вернулась только тогда, когда за дверьми начали трезвонить будильники, и стали просыпаться работники кухни. В результате Дайнека пришла на работу, проспав всего три часа.

На этот раз никто не ждал ее у дверей. Она успела прийти в себя и даже доесть шоколадку, которая со вчерашнего дня лежала в ящике стола. Часов в одиннадцать явилась, вернее, прикатила первая читательница. Как ни странно, ею оказалась Лукерья Семеновна Темьянова. Ее привез бодренький старичок, которого Дайнека видела вчера вечером в гостиной у телевизора. Он втолкнул в комнату коляску с Темьяновой и удалился.

– Доброе утро, – сказала Лукерья Семеновна. – Вас не было на завтраке. Почему? Вы такая худенькая, вам нужно питаться.

Дайнека ответила:

– Решила подольше поспать.

– Простите, – огорчилась старуха. – Сама не знаю, как это случилось. Я помню, что вы были рядом. Вы и Лариса.

– Мы перепугались, – подтвердила Дайнека. – Но вашей вины в этом нет. Кажется, вы кого-то увидели?

Темьянова отвела глаза.

– Теперь у меня ни в чем нет уверенности.

– На вашей шее были красные пятна.

Старуха машинально проверила пуговицы закрытого платья.

– Мне бы не хотелось об этом…

Дайнека не отступала:

– Вы видели женщину с крыльями?

– Я сказала: женщину в белом, – уточнила Темьянова.

– Да нет же… Я помню. Вы сказали, что у нее было два белых крыла.

– И вы поверите в летающую женщину?

– Но вы же ее видели! – Дайнека повторила: – Вы ее видели?

Старуха сдалась:

– Видела.

– Вот так, прямо…

– …как вас.

– Боже мой! – заволновалась Дайнека. – Этого просто не может быть!

– Ну вот. Вы тоже не верите… Стараетесь, но не можете. Если узнает Песня, меня упекут в сумасшедший дом.

– Не то чтобы не верю. Просто сомневаюсь немного. Ну, предположим, она влетела в окно. Но кто же его открыл?

– Во-первых, не предположим. Она была в моей комнате. Что касается окна, его мог открыть тот мужичок… – Лукерья Семеновна мелко перекрестилась. – Думаю, это был черт.

– Не советую вам так говорить, – сказала Дайнека. – Если узнает Песня…

– Вы правы. Об этом нужно забыть. Спишем на то, что я уже старая. К тому же у нас, артистов, живое воображение.

Дайнека улыбнулась:

– Смотрю на вас и думаю: на артистку вы не похожи. Скорее, на учительницу.

– Я сорок лет прослужила в театре, – с достоинством проговорила Темьянова. – Больших ролей не играла. Сначала выходила в массовке. Потом – «кушать подано». К тридцати годам начала играть подружек героинь. Ну и, конечно, все инженю[2] и травести[3] были моими. Рост маленький, комплекция подходящая. Худо-бедно выучилась кривляться и говорить тонким голосом. Если бы перешла в детский театр, а меня туда звали, играла бы главные роли. Да вот, глупая, припала к взрослому драматическому, да так и проработала до пенсии… – она вздохнула и ласково улыбнулась. – Последние годы играла старух. Наш актерский удел: возрастных ролей в пьесах мало.

– Могу я вас спросить?

– О чем, деточка?

– Почему вы попали сюда?

– Потому что осталась одна, – Темьянова похлопала Дайнеку по руке. – Если хотите узнать про детей и мужа, я незамужняя. Сыночек Ванечка был, да умер. Трех лет не прожил.

– Простите…