Наследница Шахерезады

– Под распущенными лапами я подразумеваю колготки, ноги которых изящно свисают из кармана твоей юбки, – с кротким ехидством объяснила я. – Даже по нынешним стандартам чулочно-носочные изделия считаются предметами интимными, не предназначенными для всенародного обозрения.

– О!

Ирка поспешно затолкала рельефные и полупрозрачные, как ноги привидения балерины, колготные конечности поглубже в карман и послала смущенную улыбочку и вежливое извинение засмотревшейся на нее бортпроводнице:

– Пардон, мадам!

24 января, 21.40

В этом рейсе Хельга впервые по-настоящему пожалела о том, что плохо знает русский. Но Австрийские авиалинии охватывают своими маршрутами более шестидесяти стран мира, и руководство компании, не готовое раскошеливаться на курсы хинди и бурского, постановило, что бортпроводницам на международных рейсах, помимо родного немецкого языка, достаточно знать универсальный английский.

В экипаже Хельги по-русски кое-как говорил второй пилот, а на всякий пожарно-лингвистический случай на борту имелся немецко-русский словарик.

Торопливо перелистав его, Хельга убедилась, что «размер» и «калибр» – слова-синонимы. Это побудило ее поделиться подозрениями с напарницей.

– Катарина, эти две дамы – депортированная и ее соседка – говорят об оружии, – сказала Хельга.

– О каком еще оружии? – Катарина разогревала обеды и не оценила разрушительный потенциал сообщения.

– Сорок пятого калибра!

– О, это очень большой пистолет! – Катарина хихикнула и тут же сделала строгое лицо. – Но Хельга, милая, люди вправе болтать о чем угодно, хоть о корабельной артиллерии, а подслушивать чужие разговоры нехорошо.

– Но это же не просто люди, одна из них – депортированная, – напомнила Хельга. – И потом, они уже приготовили чулки!

– Какие чулки?!

Катарина обожглась, ойкнула, сунула палец в рот и уставилась на напарницу с таким видом, который ясно говорил, что никакой логической связи между пистолетами и чулками недальновидная Катарина не наблюдает.

– Капроновые, – ответила Хельга, выглянув в проход. – Которые вооруженные преступники натягивают на голову, чтобы их лиц не увидели и не узнали…

– Но ведь этих дам мы уже разглядели, не так ли? – резонно заметила Катарина, тоже выглянув в салон. – Более того, у нас даже есть паспорт депортированной. Зачем же ей теперь натягивать на голову чулок?

Хельга отметила, что рассуждение напарницы логично, а пресловутые чулки уже исчезли из виду, и несколько успокоилась.

Не настолько, однако, чтобы перестать присматривать за подозрительными дамами.

24 января, 21.50

– Разбуди меня, когда принесут еду, – попросила я Ирку и захлопнула глаза, как крышечки почтовых ящиков: все, мол, никакие сообщения извне не принимаются.

Мне нужно было поспать, а мозгу – перезагрузиться.

Я отключилась раньше, чем Ирка мне ответила, но это не имело значения.

Не было сомнений, что подруга не позволит мне пропустить трапезу. К приему горячей пищи она относится так же трепетно, как истинно верующий к отправлению важных религиозных обрядов, и горе тем, кто в обеденный час отказывается причаститься Иркиным борщом – таких подруга предает анафеме и оставляет без сладкого на веки веков!

24 января, 22.20

– Что будете пить?

Бортпроводница говорила по-немецки, но в контексте ситуации Ирка легко поняла смысл вопроса и ответила по-английски:

– Ред вайн.

Потом кивнула на посапывающую подружку и растопырила указательный и средний палец рогаткой, в отечественной уголовно-лирической языковой практике означающей «Моргалы выколю», а в скудной капиталистической ментальности символизирующей одинокую букву «V» как знак победы.

В Иркиной оригинальной версии это была цифра «два», о чем она и уведомила недоумевающую бортпроводницу одним из немногих известных ей немецких слов:

– Цвай!

И выдала целое предложение на англо-немецком:

– Цвай ред вайн.

Ответную длинную фразу Ирка не поняла, но подоспевший на помощь Юра со сконфуженным видом перевел:

– Она говорит, что правила перевозки запрещают предоставлять депортированным лицам алкогольные напитки.

– Да неужели?! А в чем еще эти правила ущемляют бедных депортированных? – насупилась Ирка.

Немецкоязычный Юра переадресовал этот вопрос бортпроводнице, выслушал ответ и сообщил:

– Депортированным также не предоставляют повышенный класс обслуживания и не дают металлические приборы, а их посадку и высадку осуществляют отдельно от других пассажиров.

– А в чем проблема с металлическими приборами? Они думают, Ленка угонит самолет, угрожая пилотам ножом и вилкой?

Юра пожал плечами, помялся и неохотно договорил:

– Короче говоря, твою подругу выведут из самолета последней, когда уже высадят всех пассажиров. Наверное, будет лучше, если ты заранее ее подготовишь.

Ирка посмотрела на мирно спящую подружку, вздохнула и сказала:

– Какая я все-таки молодец, что полетела не в Москву!

24 января, 22.25