Наследница старца Зосимы

— Дело у меня задумано большое, очень большую прибыль сулящее! Вот и пришёл просить, чтобы получилось это дело, чтобы удача мне была! Вот, если получится, то тебя отблагодарю. Ну а если ты, как говорят, бессребреник, — то на монастырь много денег дам.

— Ко мне за чудесами теперь как в лавку многие люди приходят. Отстояли очередь — и теперь вроде могут просить то, чего пожелают! Или даже — и не отстояли в той очереди вовсе.

Но тут ведь не магазин какой, не рынок, где то, что захочешь, то и купишь за деньги.

Как ты думаешь, Бог без меня твою просьбу знает?

— Знает.

— Так почему сам ты не говоришь Богу о просьбе своей? Я ведь не посредник, который — как почтальон — послание твоё снесёт...

— Грешен я, батюшка! Грешен. Потому и не смею Бога сам просить!

— Да. И просьба твоя — дурная, беды и разорение многим сулящая, а добра никому не несущая.

— Откуда ты знаешь? Ведь я не сказал ещё, о чём дело моё?

— Вижу.

Коли Бог — Всеведущ и знает и просьбу твою, и грехи твои, — то, как ты думаешь: зачем ты здесь?

— Тебя-то Бог слышит, ты — Ему скажешь!

— Ну насмешил!. Думаешь, что Бог по моей указке будет чудеса для тебя творить, желания твои ублажать? Экое удумал!. Это мы — Богу послужить должны всей жизнью своей, делами добрыми, очищением себя от скверны всякой — чтобы пред Ним не стыдно было!

А ты ко мне пришёл — и хочешь ещё и прощение своему поведению дурному получить: и за прошлое, и на будущее? Если я за тебя попрошу, молитву прочитаю — то ты, что ли, перестанешь быть грешным?

— Да как же быть мне? Слаб: воля — слаба, желания — сильны, грехи — тяжки.

— А ты потихонечку-полегонечку себя менять начни! Возьми Заповеди Иисуса: возлюбить ближнего и поступать с каждым, как хотел бы, чтобы с тобой поступали!

И в каждый день это помни! И делай всё — по этой заповеди! И если вдруг не получилось, то снова и снова старайся так поступать, пока это не станет правилом жизни твоей, а потом и сутью твоей внутренней!

Ты ведь даже теперь не думаешь взаправду, что грешен! Думаешь, что все люди — как ты живут, о своей выгоде только и пекутся!

И покаяние, и «отпущение грехов» для тебя — это словно билет в театр купить и представление посмотреть!

Но так — не очищается душа!

Ибо не во власти одного человека другому человеку «отпустить его грех»! Каждый должен сам духовный труд по очищению пред Богом вершить! Если не случилось раскаяние — то не уходит порок из души!

Вот — ты сейчас подумал: а зачем очищаться, зачем меняться, если и так всё хорошо?!

И, если задуманное тобой дело окажется успешным, то и вовсе в роскоши купаться станешь!

Богатым-то ты можешь стать, а счастлив — не станешь! Будешь о своём богатстве всё время дрожать, будешь бояться тех денег лишиться! И такая маята — прибыль и убыль денег — будет до самого часа смертного!

Страшно-то как! А ты — не боишься!

Представь, что ныне твой час последний настаёт. Вспомни: был ли ты счастлив хоть когда- нибудь?

С Романом, вдруг что-то происходить начало.

Видно, Бог, в самом деле, помог ему испытать ощущение часа предсмертного, когда впереди — земного времени уже нет, а позади — лишь воспоминание о жизни пустой, бессмысленной, нерадостной.

И словно из глубины души поднялся пласт воспоминаний, о которых он вдруг стал рассказывать:

— Однажды лишь я счастлив был — с полюбовницей моей Лизаветой. Во грехе жили, не венчанные, а хорошо нам было!.

Она, правда, всё семью настоящую хотела, деток. А я говорил, что не время, что надо денег накопить, «на ноги встать», дело своё начать. А вот как узнал, что на сносях она, оставил её.

Больше с той поры и не было мне хорошо.

Зосима сказал:

— Родила она, сын у тебя растёт, скоро четырнадцать лет исполнится. А Лизавета твоя умерла в прошлом году.

— Откуда тебе это известно?

— Знаю. Всё мимо счастья своего ты в этой жизни делал! Сейчас вот — есть шанс малый исправить последствия выбора твоего неверного!

Коли хочешь начать покаяние пред Богом — начни с сына!

Роман обхватил голову руками и застонал, как от боли.

— Как же я его найду, что скажу?

— В том городке, где вы с Лизаветой жили, он на фабрике мануфактурной работает. Фамилия у него — твоя, да и лицом похож. Не ошибёшься!

А что сказать ему — то сам реши! Можешь честно сразу всю правду, а можешь пока промолчать, а после сказать, когда полюбит он тебя.

А чтобы было, за что ему тебя уважать, — дело своё по-другому задумай: чтобы от дел твоих была польза для людей, а не вред.

И сына — помощником учи быть! Выгоды меньше будет, а счастья — больше!

И никто не поможет тебе! Только ты сам себе поможешь! А как сам себе поможешь и другим помогать станешь — то сразу примечать начнёшь, что и Бог к тебе ближе стал!

Всё, ступай!...

После того мужчины пришла женщина беременная и спрашивала старца, как ребёнка назвать. Всё говорила, как боится рожать, как боится в родах умереть.

Старец её успокоил, велел сына наречь так, как муж той женщины хотел. Она имя не произносила вслух, а старец угадал.

Для неё сие было чудом. Ушла она — довольная!

Потом пришёл архимандрит Игнатий, настоятель монастыря и друг старца ещё с духовной семинарии.