Наследство черной вдовы

— Потому что отдыхают обычно с «пустой» головой, — нравоучительно заметила Кладира. — Ты же, думаю, только и делала, что пыталась найти выход из ситуации.

Я промолчала. Конечно, это не сестре Селениры предстояло в очередной раз на несколько месяцев выйти за нелюбимого. Легко рассуждать, когда тебе ничего не грозит.

Театр, большое двухэтажное здание с мраморными ступенями и колоннами, встретил нас ярким светом и громкими голосами.

— Мы точно приехали по адресу? — уточнила я, выходя из кареты.

Шарон, следовавший за нами верхом, пожал плечами, спускаясь на землю.

— Обычное дело — приехать на полчаса-час пораньше, чтобы пообщаться со старыми знакомыми и завязать новые знакомства.

У семьи Ломарских знакомых оказалось много. К нам с Кладирой то и дело приближались разодетые в дорогие ткани женщины разных возрастов с приторными улыбками на губах, интересовались нашим здоровьем, фальшиво выражали мне соболезнования, настырно пытались уточнить время и дату следующей свадьбы.

— Держи себя в руках, — наклонилась ко мне перед самым началом представления Кладира, — ты смотришь так, как будто готова разорвать в клочья любого, кто приблизится.

— Так оно и есть, — фыркнула я, направляясь вместе с ней в выделенную нам ложу, — ненавижу лицемеров.

«Сестра» хмыкнула, но развивать тему не стала.

На Земле я в театр не ходила — была там один раз, в четырнадцать лет, вместе с одноклассниками. Мы взяли билеты на какую-то оперетту, и от громкого пения и постоянной музыки у меня вскоре разболелась голова. Досидела тогда я до антракта, потом отпросилась у сопровождавшей нас учительницы и вернулась домой.

В этом мире ситуация не улучшилась: шорох платьев и тихое обсуждение сюжета сопровождали громкое пение и несчастную любовь молодой неопытной графини.

— Как называется эта опера? — поинтересовалась в антракте я у Кладиры.

— «Смертельная любовь». Не понравилось?

— Я не люблю громкую музыку, — борясь с желанием уехать, ответила я.

— Тебе вызвать карету?

Кивнула я раньше, чем подумала. Да, именно карета мне сейчас и была нужна: вернуться домой, прийти в себя от тяжелых звуков, давящих на уши. И встретить Лорана. Хотя… Он же не подозревает о моем возвращении, а значит, есть вероятность закрыться в спальне, не будучи увиденной.

Все эти мысли крутились в голове, пока я, откинувшись на спинку сидения, ехала в темной карете по пустым мостовым.

Карета на несколько минут остановилась перед домом. Проводив удалявшихся «лошадей» взглядом, я поднялась по ступеням, протянула руку, желая отпереть замок, и чуть не влетела в ярко освещенный холл.

Открыв нараспашку дверь, в проеме встал Лоран. Хмурый, решительно настроенный, пьяный.

— Ронара, — с издевкой произнес он, дыхнув на меня «ароматом» местного алкоголя, — что, не понравилась опера? Решили…

— Ронара, — послышался позади учтивый голос Нарона, перебив артара, — вы позволите войти…

 — Ты! — выдохнул пьяно Лоран, в глазах появился явно демонический блеск.

Посторонилась я вовремя, рефлекторно шагнув к перилам.

Через несколько секунд оба мужчины уже дрались, молча, на тротуаре: кулаки так и мелькали в воздухе. Лоран, хотя и был пьян, действовал уверенно, мне даже казалось, что с алкоголем в его кровь поступила изрядная доля храбрости. Нарон не успевал уклоняться от ударов артара и, судя по всему, не ожидал от него подобной прыти.

Когда первый шок схлынул, я метнулась в холл, пытаясь найти хоть что-то, чтобы разнять драчунов. Вазы с искусственными цветами, зеркала, статуэтки… Да уж, выбора нет. Не бить же этих умников по головам тяжелым фарфором.

— Чтоб вас, — пробормотала я обессиленно. Они же убьют друг друга! Вернее, артар прикончит благородного. А за подобный поступок здесь полагалась смертная казнь.

Представив себе буквально на миг, что упрямого, упорного Лорана, к которому меня последнее время постоянно тянуло, больше не существует, что его казнили из-за меня, я на миг прикусила губу, сморгнула злые слезы, а затем выскочила на крыльцо и громко заверещала.

Глава 26

Легкомыслие! — Милый грех,

Милый спутник и враг мой милый!

Ты в глаза мне вбрызнул смех, и мазурку мне вбрызнул в жилы…

Быть как стебель и быть как сталь в жизни, где мы так мало можем…

— Шоколадом лечить печаль,

И смеяться в лицо прохожим!

Марина Цветаева. «Легкомыслие, милый грех»

— Вот что-что, а верещать моя сестра не умела, не обладала таким, как оказалось, нужным даром, — негромко ворчала Кладира, сидя в кресле у моей кровати и помешивая ложечкой в стакане уже третью порцию успокоительного отвара.

Они с Шароном приехали домой из оперы примерно полчаса назад и застали дом, полный чужих людей, и меня, дрожавшую нервной дрожью в кресле гостиной.