Наследство племени готов

Мирра зажмурилась от яркого солнца, пустившего ей в глаза теплый луч, сразу ослепивший, но выдавивший улыбку на бледных бескровных губах. Ей было странно, что природа пахла, цвела, дарила тепло и ласку, словно не знала, что происходит на земле. Немного подержавшись за дверной косяк (от слабости кружилась голова), девушка медленно пошла к горисполкому.

По улицам двигались машины, повозки со сваленным как попало домашним скарбом, лица людей были угрюмы и озабоченны. На мгновение Авдеевой захотелось вернуться домой и помочь матери собираться: она почувствовала, что старушка права, здание разбомбили, и среди холодных останков ее никто не ждет, однако врожденная обязательность взяла свое. Маневрируя между людским потоком и повозками, она кое-как добралась до горисполкома.

Здание действительно оказалось разрушенным, но не превратилось в руины, правая часть осталась почти целой, с необрушившейся крышей, и Мирра, с дрожью взявшись за ручку двери, вошла внутрь. На нее пахнуло каким-то незнакомым запахом: то ли сырости, то ли разрушения, то ли самой смерти. Преодолевая нахлынувший страх, девушка спустилась в подвал, где хранились секретные документы, и замерла в ужасе. Подвал оказался наполовину затопленным, картонные папки, бережно сохраняемые ею в течение многих лет, расползлись, превратились в грязную кашу, и лишь черный чемодан, перетянутый ремнями и опечатанный, стоял, как исполин, напоминая о себе матовым блеском старой кожи.

– Ты мой хороший! – обрадовалась Мирра и схватилась за ручку, однако груз не поддался.

Для слабой девушки он оказался неподъемным. Инструктор присела на колченогий стул, чудом оставшийся «в живых», и весело произнесла:

– Мы спасем тебя, чемоданище. Сейчас я отыщу Павла Николаевича, и он скажет, что дальше делать. Но фрицам ты не достанешься ни за что на свете. Это я тебе обещаю.

Хлопнув чемодан по ручке, она вышла из здания и направилась к дому начальника горисполкома. Что-то подсказывало ей: Павел Николаевич или еще не уехал, или вообще не собирался уезжать. Она оказалась права. Директор, одетый в старый пиджак, помогал жене и старшей дочери – девушке лет восемнадцати – упаковывать свертки.

Увидев Мирру, он довольно улыбнулся:

– С выздоровлением, красавица. Ух, и напугала ты нас. Мать твоя места не находила, за тебя переживала. И мне потерять такую работницу – грех.

Авдеева усмехнулась:

– Вы и так меня потеряли, Павел Николаевич, не по своей воле, правда. Фрицы здание разрушили.

Директор помрачнел: