Наследство последнего императора

САМОЛЕТ прибывал в аэропорт Пулково точно по расписанию, хотя на подлете попал в грозовой фронт. Молнии сверкали так близко от самолета, что, казалось, вот-вот ударят в иллюминатор. Графинька Новосильцева даже немного затуманилась душой, когда по краям самолетных крыльев, которые, как известно, одновременно служат топливными баками, появились и замигали, словно гирлянда на елке, огни святого Эльма[180]. Хорошо, ненадолго. Фронт был благополучно пройден, и самолет подлетал к городу в чистом небе, и на душе Новосильцевой прояснилось.

– Удивительно, – заметила она. – Уже всё, кажется, в России развалено и уничтожено, а русские летчики не разучились летать в дождь и в грозу.

– Это не надолго, – мрачно успокоил ее Иван Иванович. – Старые кадры уйдут – и в России работать вообще будет некому. Выйдешь на улицу, швырнешь камень в собаку и обязательно попадешь в менеджера, юриста, брокера, банкира, бандита, чиновника администрации президента… Но никак не попадешь в слесаря, плотника, учителя, медсестру, токаря, сварщика, шофера… и так далее. Кто будет для менеджеров, брокеров и олигархов хлеб сеять и коров доить? Нефть ведь когда-нибудь кончится.

– Иван Иваныч, – жалобно попросила Новосильцева. – Я перегружена вашей информацией. Еле перевариваю. Такое даже слушать тяжело, а жить в таких условиях нормальному человеку вообще невозможно. Я вас просила вчера: хватит о сеялках

. Лучше о женщинах и картах, лошадях и собаках. Это неисчерпаемые темы.

– Хорошо, – пообещал Иван Иванович. – Со следующего раза.

– Не надо сердиться на меня. Я всего лишь слабая женщина, которая совершенно не разбирается в политике и не хочет ничего о ней слышать. Кстати, посмотрели мои бумаги?

– Да, прочел. Они не имеют никакого отношения к политике, – проворчал Иван Иванович.

– Что-нибудь скажете?

– Нет, Лариса Васильевна, ничего. Пока. Хотелось бы еще подумать и обдумать. Я, вообще говоря, не очень увлекаюсь подобного рода литературой. Хотя… некоторые моменты, честно скажу, произвели сильное впечатление. Еще точнее – иногда потрясают.

– Не будете же вы отрицать, что на свете существуют люди, которым дано видеть прошлое и будущее? Не считая, конечно, Ельцина, Собчака и метрдотеля из ресторана «Столица»?

– Как вам сказать… Даже наша фирма иногда с ними работала. Это известно. Вот, Джуна, например, Давиташвили. Хотя я лично с некоторым сомнением воспринимал…

– Ах, вот как! Исторический материализм не позволяет признавать существование пророков? Кроме Маркса, разумеется, Никиты Сергеевича и Кашпировского…

Он засмеялся:

– Наверное! Крепко он сидит в мозгах советского человека…

– Тогда я вам, по доброте своей душевной, дам совет: избавляйтесь от него – от истмата – от этого. Ваши фарисеи и начетчики типа Мишеля Суслова и Александра Яковлева, который, действительно, не только друг Горбачева, но и один из самых ценных кадров ЦРУ, нескольким поколениям советских людей вдалбливали самую идиотскую в мире теорию, которую они же, Суслов и Яковлев, и выдумали. А в итоге? Все получилось, как завещал дедушка Маркс: «Практика – критерий истины». На практике мы и увидели истинную цену этому

истмату и этому научному коммунизму! Не истмат надо зубрить. Родину любить надо, прежде всего. А уже потом – устав КПСС, истмат и научный коммунизм.

– Все выпускники вузов сдавали государственный экзамен по научному коммунизму, – заметил Иван Иванович. – Иначе считалось, что ты не специалист.

– Я глубоко убеждена, – заявила графинька, – что вполне достойна еще одного ордена Почетного Легиона только за то, что я прочла весь этот бред – все эти курсы истмата и научного коммунизма, которые преподавались в советских вузах. Ни науки, ни коммунизма я там не нашла. Ни Маркса, ни Энгельса, ни Ленина. И вот эти гангстеры – я имею в виду всю эту компашку: Яковлевых обоих, Александра и Егора, Коротича, Бурбулиса, Юрия Афанасьева, Егора Гайдара и прочих мерзавцев от идеологии – сначала дурили мозги своими выдумками о коммунизме, а теперь совсем задурили еще более гнусными выдумками о капитализме… Одни и те же люди! У советских что – чувства юмора совсем нет, раз они восприняли выдумки этой банды всерьез?

Она рассердилась по-настоящему. Народ в салоне стал к ней прислушиваться: голос графиньки ясно звучал в гуле реактивных двигателей.

– Может, немножко тише? – смущенно предложил Иван Иванович.