Насмешник

Париж в час коктейля. С какой радостью я, бывало, вскакивал в такси и объезжал бары, пока поезд полз по ceinture[190]. Теперь, в напряжении и ничего не слыша из-за грохота колес на стыках, я хмуро сижу в своем купе. На Лионском вокзале у меня будет час на то, чтобы попытаться пересесть на римский экспресс. Наверняка не обойтись без непременного: «Où est le Cooks homme?

[191]». Купе представителя этого транспортного агентства закрыто, но я замечаю диккенсовскую фигуру в форменной фуражке «Кука», который притаился рядом. Он начинает хрипло разглагольствовать о скидке, которую я могу получить, если не поеду через Швейцарию, если найду chef de train[192]

— «обязательно chef de train, conducteur[193] не подойдет», — аннулирую билет и отошлю его по месту приобретения. Я убеждаю агента, что скидка для меня не главное. Он выходит со мной из вагона. В туманном вечере станция походит на муравейник: спальные вагоны бегут во всех направлениях. Мой вагон исчез, увезя мой багаж. Мы находим свободное место в римском экспрессе, внезапно и этот вагон исчезает во тьме, пока я разговариваю с проводником. «О, так вы говорите по-французски, а?» — обижается на меня агент, будто я обманул его, воспользовавшись добрым ко мне отношением. Поблизости ни одного носильщика. «Ах, носильщики, в наше время их непросто найти». Агент, похоже, такой же ревматик, как я, поковылял куда-то в поисках носильщика. Я стою на платформе, к которой должен был подойти римский экспресс, когда мой вагон быстро возвращается и тут же оказывается захвачен толпой индийцев: мужчин, женщин и детей, все в красивых одеждах и тараторят на беглом английском. Они заполняют коридор, ступеньки вагона, перрон. До отправления поезда пять минут, в толпе индийцев появляется агент и с ним носильщик с моим багажом. «Что я не получил, так это ваши билеты.

Conducteur не передал их». Он дает понять, что на сем его обязанности по отношению ко мне закончены. Он получает чаевые больше, чем ожидал (или заслуживал), и покидает меня с тенью довольства на лице. Ровно в восемь, гребя сквозь толщу индийцев, появляется проводник первого моего поезда с билетами. Поезд трогается, и вдруг все индийцы бросаются вон из вагона, оставляя нарядно одетую, приятно благоухающую пару, которая машет им на прощание.

Интересно, кто он, этот агент компании «Кука»? По-французски, как мне показалось, он говорит, как француз; по-английски — на том наречии лондонского простонародья, которое нынче редко услышишь. Большую часть моих слов он не понял, смотрел ошарашенно. Кто он? Может, английский солдат, попавший сюда в Первую мировую, который женился на французской девчонке и остался жить у нее? Француз, сколько-то лет работавший в английской колонии и научившийся языку у товарищей? Как те счастливчики, что изучают птиц, я изучаю людей. Они менее привлекательны, но более разнообразны.

За обедом изучаю людей. Со вторым блюдом приятная заминка. Напротив меня сидит поразительная личность, обросшая, смуглая; сирийский революционер? коптский монах-расстрига? Он заговаривает со мной на английском. Стреляю наугад, и он признается, что он сикх, который в Детройте обрезал волосы и сбрил бороду. Теперь снова отращивает то и другое, но они не успеют достичь достаточной длины к моменту его встречи с семьей. Как они воспримут такой его вид? Упоминаю о сборище индийцев на станции и делаю предположение, что они были дипломатами. В Детройте дипломатов нет, говорит сикх; там все работают в поте лица. Потом в подробностях рассказывает о мучениях, которые ему доставили алчные французские таксисты. Я говорю, что в Неаполе, куда он едет, все еще хуже. Он делает там остановку по пути в Рим. Это хороший город? Он совершенно ничего не знает о Риме, кроме того, что это столица Италии. Ничего не слышал о Цезарях, о Папах, о Микеланджело и даже о Муссолини. Он инженер, лет, думаю, тридцати, и очень богат.

29 января. Незадолго до восьми — Генуя. У меня есть приятельница, которую я не раз пытался описать в своей прозе под именем «миссис Стич». Миссис Стич проводила зиму в Риме, и я сказал ей о своем приезде в Геную на тот маловероятный случай, если она захочет присоединиться ко мне. Главное, из-за чего мне так важно было попасть на римский экспресс, это необходимость быть в отеле в оговоренный час. Едва я, приняв ванну, кончил бриться, как появилась она с четырьмя шляпками, шестью сменами одежды и списком непростых заданий от друзей, для которых обычно отыскивает потерянные вещи, читательские билеты и собирает специфические статьи по коммерции.